Талтос - Энн Райс

– Юрий, – сказал Эш. – Пожалуйста, вспомните,что я сказал вам. Таламаска была создана не для поисков Талтоса. В этом выможете мне верить. И хотя я ничего не знаю о старшинах ордена в наши дни и внаш век, я знал их в прошлом. Нет, Юрий, у них не было Талтоса тогда, и я немогу поверить, что он есть у них теперь. Какими они могут быть, Юрий, –женщины моего вида?

Эш продолжал говорить неторопливо, мягко и спокойно, но вглубине его голоса звучала мощь:

– Женщина-Талтос так же своенравна и непосредственна,как мужчина, – сказал Эш. – Женщина сразу пошла бы к этому существу,Лэшеру. Женщину, живущую только в окружении женщин, нельзя удержать отподобного поступка. Зачем посылать смертных людей, чтобы получить такой приз иприобрести такого врага? Ох, я знаю, что вы не считаете меня грозным, но васмогут сильно поразить мои рассказы. Успокойтесь: ваши братья и сестры не так ужнаивны в отношении ордена. Но я верю, что вы поступили правильно, поделившисьсвоими соображениями. Вовсе не старшины предали священное дело Таламаски, чтобызахватить Лэшера. Виновен в этом лишь узкий круг его членов, открывших секретыстаринного племени.

Эш замолчал – и Юрию показалось, будто внезапно прекратиласьмузыка. А необыкновенный человек оставался невозмутимым и спокойно смотрел нанего внимательными глазами.

– Должно быть, вы правы, – тихо сказалЮрий. – Я бы не вынес, окажись все иначе.

– Нам по силам узнать истину, – сказал Эш. –Нам троим, вместе. Честно говоря, хотя после нашей первой встречи я сразу жерешил взять на себя заботу о вас и помогать вам как другу, потому что вообщедобросердечен по натуре, я должен помогать вам также и по совсем другойпричине. Я помню времена, когда вообще не было Тала-маски… Я помню времена,когда в ордене был всего один человек. Я помню времена, когда катакомбы, вкоторых хранилась библиотека, были не больше этой комнаты. Я помню времена,когда в ордене стало два члена, потом три, позже – пять, а затем и десять. Япомню все эти события и всех тех, кто стоял у истоков ордена. Я знал их и любилих. И разумеется, хранил свою тайну, сокрытую в их документах. Эти документы, переведенныена современные языки, хранятся на электронных носителях информации.

– Он говорит о том, – проговорил Сэмюэль, грубо,но размеренно, несмотря на все свое раздражение, – что мы не хотимуничтожения Таламаски. Мы не хотим, чтобы она изменилась в своей основе.Таламаска знает слишком многое о нас, чтобы мы желали ей гибели. Ей известныслишком многие наши тайны. По мне, это не вопрос лояльности. Речь идет о нашемжелании, чтобы орден оставил нас в покое.

– А я говорю о лояльности, – возразил Эш. – Яговорю о любви и благодарности. И о многом другом.

– Да, теперь я понимаю, – кивнул Юрий.

Он чувствовал, как его охватывает усталость – неизбежноеследствие душевного смятения, непреодолимое стремление избавиться от бремени,всепобеждающее желание погрузиться в сон.

– Если они знают обо мне, – сказал Эш приглушеннымголосом, – эта маленькая группа, конечно, придет за мной, как за этимсозданием – Лэшером. – Он подкрепил свои слова жестом. – Человеческиесущества поступали так и прежде. Любая великая библиотека, полная тайн, опасна.Любое хранилище секретных документов может подвергнуться ограблению.

Юрий заплакал. Беззвучно. Слезы не лились из его глаз, алишь заполняли их, не вытекая за край. Он смотрел в чашку с чаем, к которомутак и не прикоснулся. Теперь чай остыл. Юрий взял полотняную салфетку,расправил и промокнул ею глаза. Она была слишком груба, но его это не заботило.Он был голоден, и перед ним на тарелке лежали сласти, но он не хотел их есть. Передлицом смерти еда казалась неуместной.

– Я не стремлюсь быть ангелом-хранителемТаламаски, – продолжал Эш. – У меня никогда не возникало подобногожелания. Но были времена в прошлом, когда ордену грозила опасность. Я не желалспокойно наблюдать, как ордену наносят ущерб, как его разрушают, уничтожают, и,если мог, всегда стремился предотвратить это.

– Существует множество причин, Юрий, – сказалСэмюэль, – почему маленькая группа вероотступников из Таламаски моглапопытаться поймать этого Лэшера. Только вообрази, какой бы они захватилитрофей. Вероятно, эти человеческие существа, которые стремились захватитьТалтоса, были движимы отнюдь не примитивными соображениями. Они не занимаютсянаукой, магией или религией. Они даже вообще не ученые. И они завладели бы этимредким, не поддающимся описанию существом. Они стали бы наблюдать его, изучатьи познавать и неизбежно заставили бы его размножаться – разумеется, подбдительным надзором.

– Они, возможно, разрубили бы его на куски, –добавил Эш. – Как ни прискорбно, они искололи бы его иглами, чтобыубедиться, что он может кричать.

– Да, и в этом есть некий смысл, – ответилЮрий. – Заговор созревал вне ордена. Отступники или посторонние. Я устал.Мне необходимо выспаться. Не знаю, почему я говорил столь ужасные вещи вамобоим.

– Я знаю, – ответил карлик. – Твой другмертв. Меня не было там, чтобы спасти его.

– Человек, пытавшийся убить тебя… – спросилЭш. – Ты убил его?

Ему ответил Сэмюэль:

– Нет, это я убил его, но не намеренно. Надо было илисбросить его со скалы, или позволить выстрелить еще раз в цыгана. Долженпризнаться, я сделал это просто так, ведь Юрий и я даже не успели обменятьсяхоть одним словом. Передо мной стоял человек, целившийся из ружья в другого.Тело этого мертвого лежит в горной долине. Ты хочешь найти его? Весьмавозможно, Маленький народ оставил его прямо там, куда он упал.

– А, теперь мне понятно, как это произошло, –кивнул Эш.

Юрий не сказал ничего. Интуитивно он знал, что должен найтитело. Он должен будет осмотреть его, забрать документы, удостоверяющиеличность. Но скорее всего, задача окажется невыполнимой, если учесть рану вплече и опасность, подстерегающую в долине. Казалось, было что-то символическоев теле, исчезающем навсегда в диких зарослях Доннелейта, и Маленьком народе,оставляющем его на гниение.

Маленький народ…

Даже когда упал, он не сводил взгляда с крошечных людейвнизу, танцевавших, извиваясь, на маленьком пятнышке травы, – этакихсовременных Румпельштильцхенах. При свете факелов это было последнее, что онувидел, теряя сознание.

Когда Юрий снова открыл глаза и увидел Сэмюэля, своегоспасителя, с патронташем и ружьем, с лицом, столь изможденным и старым, что онопоказалось ему переплетением трех корневищ, он подумал: «Они пришли убить меня.Но я видел их. Хотел бы я рассказать Эрону. Маленький народ. Я видел их…»