Мой сладкий грех - Ника Орлова

попутала? Он боксер, а не олигарх, на хр*на ему такие хоромы?

— Красивому мужчине — красивый дом, — улыбаюсь в ответ.

— Что-то ему в последнее время поперло на красивое, — ржет Климов.

— Завидуй молча, — отшучивается Назар.

Смеясь, выходим через кухню во двор к беседке. Включаем музыку, поднимаем бокалы, принимаем поздравления с новосельем, второй тост пьем за меня, потом снова за меня.

Я весь вечер гвоздь программы, все расхваливают мою работу и снаружи, и внутри. Никто только не упоминает, что все, что они видят оплатил Назар, а до этого купил этот дом. Даже как-то несправедливо, хотя по его виду ему все равно.

— Все получилось так потому, что у нас тандем. Я делаю, что хочу, а Назар это оплачивает, — шучу я.

— Возьмите меня третьим — стебется, уже подвыпивший Климов.

— Ты у меня, сегодня, бл*дь, договоришься, — в тон ему отвечает Волков.

На улице уже стемнело, теплый вечер в приятной компании перешел в настоящий ржач. Сегодня все в особенно приподнятом настроении, из-за непрекращающегося хохота уже болит живот.

Иду на кухню перевести дух и заодно принести десерты и фрукты. Пора переходить к сладкому. Выкладываю на разнос натюрморт из клубники, яблок и винограда, нарезаю дыню. Раскладываю по креманкам мороженное. Украшаю несколько из них фруктами и сливками. Достаю из холодильника банку с заспиртованными вишнями, чтобы украсить ими несколько оставшихся порций пломбира. Металлическая крышка никак не поддается и у меня не получается открыть банку.

— Помочь? — Илья заглядывает в кухню. — Проходил мимо, через стекло увидел, что у тебя трудности.

— Прямо-таки трудности, — улыбаюсь, — помоги.

Он берет банку из моих рук, пробует открыть, не получается. Чертыхается, прикладывает больше силы, крышка поддается, но банка соскальзывает с его рук и падает. Он еле успевает ее подхватить, при этом задевает разнос с фруктами, тот сваливается на пол и все летит врассыпную.

— Твою ж мать! — смотрит виновато на меня.

Я смеюсь, он тоже прыскает со смеху, мы одновременно приземляемся на корточки и начинаем собирать разбросанные по полу ягоды.

— Говоришь, были трудности? Сейчас это все по новой мыть, — ухохатываюсь я.

— Быстро поднятое с пола упавшим не считается, — говорит, сквозь смех, Климов, доставая закатившееся за меня яблоко.

Нам нереально смешно, до слез. Мы собрали все, но сидим на полу и угораем. В конце концов, Илья поднимает разнос на стол, потом тянет за руку меня. Я встаю и сталкиваюсь глазами с наблюдающим за нами в дверях Волковым. Ему не смешно, я тоже осекаюсь. Не представляю сколько он здесь. Черт, выглядит недовольным.

— Я смотрю, у вас даже веселее, чем за столом.

— Просто хотел помочь, а вышла фигня — бросает ему Климов, выходя их кухни от греха подальше.

Назар смотрит на меня исподлобья и ничего не говорит.

— Назар, не делай хоть сейчас проблему. Он просто проходил мимо, а мне понадобилась мужская сила.

— И ты нашла ее в Климове…

— Он только открыл мне банку!

— И вы оказались на карачках на полу.

— Блин, Назар!

— Десерты неси! А то все решили, что ты здесь уснула.

Разворачивается и выходит из кухни. Ну почему так? Последнее, что было сегодня в моих планах — это ссора. Почему он так ревнует меня к Илье?

Быстро споласкиваю фрукты, кое-как выкладываю в спешке, Даша приходит мне помочь.

— Что у вас тут произошло? Назар вышел злой или мне показалось?

— Не показалось, к Илье ревнует.

— А есть повод?

— А Назару нужен повод? Он его сам найдет, даже в простой бытовой ситуации.

— Не вздумай оправдываться. Нечего перед ним лезгинку танцевать!

Выносим с ней десерты, ставим на стол. Сажусь рядом и просто чувствую остронегативные вибрации, исходящие от него. Климов ведет себя, как ни в чем небывало, пьет и травит анекдоты, а Волков делает вид, что все нормально, но я слишком хорошо знаю это напускное равнодушие.

Гости расходятся ближе к половине двенадцатого, Даша с Олей помогают мне все убрать со стола и загрузить посудомойку. Назар провожает всех до ворот, а я иду наверх.

Приняв душ, выхожу в комнату, его нет, спускаюсь на первый этаж. Там тоже пусто. Жаль, что такой вечер испорчен, по плану у меня был для него сюрприз. Пока его не было дома, привезли портрет, повесили в кабинете напротив рабочего стола.

Пару лет назад я нашла в каком-то журнале его снимок и перенесла его на бумагу карандашом. Получился очень красивый черно-белый портрет. Назар на нем вполоборота, в светлой футболке поло, волосы немного короче, чем он носит сейчас. Раньше он всегда носил более короткие, когда занимался профессионально. Это мой подарок ему на новоселье. Я перенесла в студии свой портрет на холст, заказала стекло и дорогущую современную раму, потратила все свои деньги. Он отлично вписался в черно-белый интерьер кабинета, после ужина, хотела Назару показать.

Открываю дверь кабинета и обнаруживаю там свет. Он стоит, облокотившись о стол и рассматривает портрет. Переводит взгляд на меня.

— Это мой подарок на новоселье.

— Спасибо.

— Тебе нравится?

— Нравится… Почему подпись твоя?

— Потому что, это я рисовала.

Он удивленно зависает на мне, потом отмирает, снова смотрит на стену напротив, уже другим взглядом.

— Когда ты это рисовала?

— Пару лет назад…

Он подходит к портрету, всматривается в каждую деталь, останавливается на моей подписи внизу. Первая английская N, з завитками, а вторая половина слова на русском — NiKa.

Это мой логотип, придумала его, когда стала строить планы открыть студию, Первые две буквы имени и фамилии.

— Стильно. Не знал, что ты так хорошо рисуешь.

Поворачивается ко мне.

— Это единственный мой портрет твоей рукой?

Машу головой, не знаю признаваться или нет. Но все же решаюсь.

— Дома целая тетрадка.

Он подходит, крепко сжимает меня в объятиях, выдыхает мне на ухо.

— Извини за сегодняшнее, был неправ.

Что? Волков извиняется? Не верю своим ушам, пожалуй, это дорогого стоит. Уверенна, ни одна девушка не слышала от него таких слов.

— Я люблю тебя, — шепчу, тая в его руках.

— А я тебя люблю, до безумия. Помешан, болен, не могу видеть рядом с тобой никого в шаговой доступности. Убить готов.

— Мне никто, кроме тебя не нужен, пойми уже.

Он подсаживает меня на стол, наваливается, целует нежно в губы, раздвигает мои ноги, приближается между ними вплотную, развязывает мой халат, гладит бедра, губами спускается по шее. Его дыхание срывается, становится тяжелым, я завожусь и негромко стону в плену его ласк. По моему трепещущему телу разливается жар и желание.

Разведенные бедра размыкаются еще шире, когда Назар раскладывает меня на