Мой сладкий грех - Ника Орлова

возгласами. Калинины тоже у родителей, все ждали новостей от меня. Бабушки приговаривают и сюсюкают, разглядывая маленькое личико на экране, мужики спорят на кого похож.

— Как Ника? — спрашивают женщины практически в один момент.

— Она под капельницей, мы ее еще не видели. Врачи сказали очень слаба, устала, нужен отдых и восстановление.

— Привет ей передавай, когда увидишь. Приедем, как только пустят к ней.

— Хорошо.

Где-то на заднем фоне бахает пробка от шампанского, все издают радостные возгласы.

— Спасибо за внука, — говорит напоследок Калинин и разливает пенящуюся жидкость по бокалам.

Прощаемся, отключаюсь.

— Видишь, сколько счастья ты один всем принес? — говорю сыну.

Он, как будто, понимает, начинает кряхтеть. Устраиваю его поудобнее.

У Калининых уже есть внучка, Даша полтора года назад родила дочку. Но тесть все время бредил внуком и дождался, радовался, как ребенок, когда на узи сказали, что мальчик. А для моих это вообще событие из событий. Мама за полгода до родов уже стала носиться по магазинам и скупать все, что предлагает нынешняя индустрия детских товаров. А отец обещал купить внуку яхту, как только он родится. Сумасшедший дом.

Любуюсь сыном, снова проживаю трепет, любовь и безграничное счастье. Он начинает ворочаться и каким-то чудным образом, вытаскивает из пеленки ручку. Малюсенький кулачек, возникает перед моими глазами, и я чуть не задыхаюсь от переизбытка чувств. Целую кулачок, плавлюсь и умиляюсь. Невольно вспоминаю наш с Никой разговор в машине после узи.

— Ты рад, что мальчик?

— Рад, — выезжаем со стоянки клиники, я и правда в приподнятом настроении.

— А я даже не знаю…

— Это почему? — до этого, мы не зацикливались на поле ребенка, вроде, было неважно кто.

— Потому что ты захочешь, чтобы он был боксером.

— Это не нам решать, Ника. У него будет выбор, и я не буду ему его навязывать.

— Ну да, не будешь. Да он только руками научится махать, ты его сразу в зал отведешь.

— Отведу, конечно, он же мужик. Должен уметь защитить себя и свою семью. А профессию выберет сам.

Она негодует и отворачивается в окно.

— Ну сама подумай, оба деда боксом занимались, отец боксер, а он что заучкой будет каким-нибудь? У Волковых скрипачи не рождаются, понимаешь?

— Профессиональным боксером он точно не будет, — отрезает жена.

Я умолкаю, тихонько улыбаюсь и больше не спорю. Не хочу, чтобы она нервничала. Стараюсь, чтобы испытывала только положительные эмоции.

Малыша забирают минут через пятнадцать, а к Нике так и не пускают, ссылаясь на то, что уже поздно и маме нужен покой. В половине двенадцатого ночи уезжаю домой, пишу жене, что приеду утром.

Из Гамбурга мы уехали через месяц после операции. В тот же день Ника осталась у меня на ночь, а утром я заявил, что мы едем за ее вещами и она переезжает ко мне насовсем, отказы и сомнения не принимаются.

Год назад мы поженились, хоть предлагал ей и раньше, но она не спешила соглашаться, отшучивалась, что придется менять фамилию, а следом и название студии. Но, думаю, все дело в том, что боялась, что в официальном браке пропадет наша бесшабашная манера отношений. Кто-то из нас всегда подкидывает дров в этот огонь, и нам безумно нравится постоянная свежесть и новизна эмоций, нам никогда не скучно вместе, фантазия моей занозы не имеет границ. Вечно какие-то сюрпризы, перемены, движ. Я стараюсь не отставать.

* * *

Утром мчусь в клинику.

— В одной руке сжимаю дизайнерский букет из ирисов, второй тихонько стучу и захожу в палату. Ника, слегка замученная, но со светящимися глазами, поднимается с кровати и делает шаг навстречу.

— Привет, Солнышко. Ты как?

— Привет, уже все хорошо, — с улыбкой принимает букет и поцелуй.

— Спасибо за сына!

— Обращайся, — отвечает в своей обычной манере.

— И за внука тоже кучу благодарностей предавали.

— Меня уже с ночи смс-ками закидали, всем пожалуйста.

Кладу руку на практически плоский живот поверх халата, даже не верится, что за ночь — раз, и все изменилось.

— Кайф! Наконец, можно будет сменить позу, — смеюсь я.

— Боже, Назар, ты хоть иногда не думаешь о сексе?

— Иногда не думаю.

— Врачи сказали никакого интима целый месяц, меня шили, между прочим.

— Месяц? Может, взятку дать, пусть сократят сроки? — ухмыляюсь я.

— Это так не работает, придется потерпеть.

— Ну мы же что-нибудь придумаем?

— Волков, ты не исправим, — машет головой, поправляя воротник моей рубашки.

Кряхтение из люльки отвлекает нас, и мы переключаемся на малыша. Ника берет его на руки, разматывает, чтобы сменить памперс, я подставляю палец, он хватается за него крошечной ладошкой, и я плыву.

— Привет, сынок, — целую его в щечку, вдыхаю запах молока и детской кожи — улет, ни с чем не сравнимое чувство.

Ника пеленает его, садится в кресло рядом с кроватью, и прикладывает к груди. Он жадно накидывается и, с аппетитом, начинает есть.

— Ну вот, оккупировал мою территорию, — улыбаюсь.

— Теперь придется делиться, мистер собственник, — в тон отвечает жена.

— Отдам все, что у меня есть. И жизнь готов отдать, если понадобится. Но тебя только на время.

Ника кладет малыша обратно в люльку, он засыпает. Я подхожу к ней, обнимаю сзади. Любуемся на наше маленькое чудо, без слов впитываем новые для нас роли, ощущения, впечатления.

Бывают минуты, за которые можно отдать месяцы и годы. Здесь, сейчас приходит осознание, что все в моей жизни сложилось так, как мне хотелось. Что мое счастье держится на простых банальных вещах — любимая женщина, работа, которая, как ни странно, стала приносить не только доход, но и удовольствие, когда вник глубже в бизнес и научился ориентироваться в нем. И вот теперь этот маленький родной человечек, моя кровь, мое продолжение рода, моя гордость и смысл.

Теперь я точно знаю, что никакие титулы и победы не заменят того, что у меня сейчас есть. Они моя главная в жизни победа и лучшая награда, а самый престижный титул — это любимый отец и муж. И я буду бороться за него до конца своих дней.