Во власти речных ведьм - Ирина Арбузова

– Да, как же это сказать-то…, – Василий выглядел абсолютно растерянным, даже мотыгу выронил. Как правду сказать?

– Как есть! – не выдержала я.

– Во всех грядках, которые Мариночка сделала… – садовник мялся, не смея открыть видимо что-то плохое, но под моим пристальным взглядом продолжил: – Земля там кладбищенская. Жирная, конечно, плодородная, но с самих могил срыта. Мне приятель мой, сторож тамошний, доподлинно рассказал. Мариночка с вашим уважаемым мужем на старое кладбище частенько хаживали. Над усопшими глумились, уверен, из-за непонятия, не со зла…

Теперь у меня лукошко чуть не выпало из рук.

– Дарьюшка! – взмолился дед. – Благодетелям моим не сказывайте, что сболтнул сейчас. Но сами с Мариночкиных грядок ничего не кушайте. Я человек верующий, считаю, негоже так…

– Отец, Дымок вернулся! – к нам быстрой легкой походкой приближалась дочь Василия – Анна.

Она нежно прижимала к себе большущего кота. Дымок был заслуженно общим любимцем. Серый пушоня, ласковый-ласковый! Хвост, как подвижный столб дыма, всегда приветственно вверх и подрагивает от усердия вам понравиться. Коленочно-диванный и одновременно отменный охотник на мышей и крыс. Наш красавец и гуляка почему-то не приглянулся пришлой кошачьей особе. Той черной злой пантере, которую я видела на оконном карнизе. Она стала задирать Дымка. Появлялась ночью и поджидала беднягу. Ее прозвали неуловимым черным призраком. Было в этой характерной кошке что-то злобно-мистическое. Вначале Дымок стал бояться выходить ночью на улицу, а потом, вот уже как с неделю, пропал.

– Где ж ты его нашла?! – запричитал Василий.

Он сгреб кошаню на руки и прижал к груди, как собственного ребенка. Дед плакал, и из глаз кота тоже текли слезы. Страшный, еще не заживший шрам тянулся от уха через всю его бедную усатую мордочку.

– В канаве прятался, в конце улицы. Как меня сегодня направило к бабке Матрене?! Как сердце чувствовало! Он меня увидел, сам побежал ко мне, дружок наш! За душу забрало, как мяукал жалобно!

– Верно та черная стерва его задрала! – взвился Василий и на меня с упреком, – не ваша ли кошка? Как вы приехали, и она появилась. Ваши в Москву подались, и она пропала. Я уж выглядывал за Дымком, точно знаю.

Мои искренние заверения об отсутствии какой-либо живности в привезенном багаже несколько успокоили деда. Он и Анна отправились к ветеринару с пострадавшим кошачьим детищем. Остаток дня я провела в своей комнате, сославшись на слабость. Мне просто никого не хотелось видеть. Олежка в Москве, я здесь и скучаю по нему, а Катя еще не вернулась. Мне так надо было бы поговорить с ней! Смутное чувство беспокойства появилось на моем счастливом горизонте. Мне так не хватало сейчас спокойствия и уверенности сестры!

Катя… Речная ведьма сказала, что мы связаны друг с другом. Засыпая, я думала, где же сейчас Катя. И она приснилась. Сон был такой необыкновенно яркий, реальный! Я увидела девочку лет семи. По фотографиям в доме, наверняка Катюша. С ней в автобусе ехала пожилая женщина.

– Ну что, стишок выучила?

Девочка нахмурилась и молчала.

– Катенька, это не я, а родители тебя бросили. Горюшко мое, других родственников не сыскали. Люди помогали, тщетно. Кукушка твоя на месяц просила приютить, а уже полгода прошло. Я ж тебе даже не бабка, а прабабка. Старая-престарая. Больная, немощная, от меня дохтора отказались. Поздно операцию делать.

– Так я помогать буду. Все, что нужно! Я сильная!

– Неспокой моей душеньке, горе ты мое! Не могу допустить, чтобы ты меня мертвую будить пыталась. Чувствую, миленькая, умру скоро. Почти каждую ночь во сне моя тетка покойная мне кровать стелет.

Они уже подходили к двойному мощному забору. За ним длинное здание, то ли школа, то ли детский сад.

– Я Христа ради упросила, чтобы тебе разрешили выступить на утреннике. Директора детдома, да и мать ее я когда-то, давным-давно из начальных классов выпускала. – Женщина заплакала. – Там родители будут, те, что деток хотят себе забрать. Это твой шанс, понимаешь?

– Баба Женя, не плачь. Пойдем лучше домой, ёлку нарядим. Мама может на праздник приехать. Вот обрадуется! Я подарок ей сделала.

– Не приедет она! Я писала ей, к совести взывала. Что умираю, написала. Отказное пришло на тебя, для усыновления. И об отце непутевом из розыска: «Место нахождения не установлено». Не хотела говорить, так ты вынудила!

Девочка остановилась как вкопанная. Постояла. Сняла варежку. Взяла снежок и сжала. Молча смотрела, как из ладони потекла вода.

– Ой, Катюша, Христа ради прости, милая! Скажи что-нибудь! Отругай меня, поплачь!!

Катенька…

Но она не плакала.

– Не осилила… за ночь. Если бы не вечером, а заранее сказала, тогда…

– Что, родненькая?

– Стишок из книжки, что ты дала.

– Так это ж твоя сказка любимая, про Руслана и Людмилу, – заканючила женщина, растирая слезы.

– Картинки. Я читать почти совсем не умею. Только делала вид. Ты болела, тебе было не до меня. Ничего, выступлю. Что-нибудь придумаю. Выкручусь!

Но только переступив порог детдома, Катя поняла, что все действительно серьезно. Она пыталась поплакать. Не получилось. Не смогла.

– Ты вот что крепко-накрепко запомни, – прощаясь горячо шептала в Катькино ухо баба Женя. – Как войдешь в зал, оглядись. Наметь себе понравившуюся женщину. Выступай для неё, будто в зале больше никого нет. Женщины почти всегда дочку хотят, а мужчины – сына. Понравишься, мужа она уговорит. Запомни – счастья добиваться надо, и порой это упорство, смелость и тяжкий труд. А поймаешь счастье за хвост, ни за что не отпускай и в руки другим не давай!

Плачущая баба Женя ушла. Бедной Катюхе пришлось самой свое счастье искать. Но неожиданно на пути возникли силовые преграды. Видимо, кто-то из детдомовцев подслушал разговор взрослых – директора и бабушки. Групка, считающая себя старожилами заведения, поставила кордон на пути в зал с наряженной елкой. Детдомовцы были возмущены и решительно настроены против конкурентки, тем более «блатячки»! В зале звучала музыка. Все были заняты концертом. Пришлую схватили прямо на пороге светлого будущего.

Долговязый парень зажал рот. Остальные по-дружески, без лишнего шума поволокли в подсобку на этом же этаже.

– Побьем, спеленаем, запрем до ужина, – озвучила план заводила, девочка лет пятнадцати с мальчиковой стрижкой.

И вдруг меня кинуло в омут отчаяния. Боль раскаленным прутом тыкала в бока, плечи, по ногам… В собственном сне я вдруг стала Катей и чувствовала все происходящее, как наяву.

Дверь подпирал дебилковатый бугай с перекошенным слюнявым ртом. Такого отпихнуть будет непросто! Теряя силы, отбиваясь, поняла, надолго меня не хватит. На голове уже была какая-то пыльная тряпка. Злость! Злость ярая жаром пробила до макушки. Работая руками, ногами, головой, я на несколько секунд скинула с себя волчью детдомовскую стаю. Вспомнила, как недавно убегала от напавшей большущей дворовой собаки.