Во власти речных ведьм - Ирина Арбузова

– Нетушки, хватит, девчата. Как же я устал от вашей болтовни, – взвился Иван.

Он не встревал в наш разговор и усиленно, молча делал вид, что прибирается в салоне.

– У меня пропало желание вас на озеро везти. И вообще, я есть хочу. Рита, имей в виду! Галька отменный борщ варит. Утром проезжали, из летней кухни такой дух вкуснячий шел!

Ритка было уже хотела ревниво напуститься на своего парня. Но… В уснувших динамиках, несмотря на то, что запись давно кончилась, раздались бульканье и всплески. Они странным образом наложились на крики воронья. Испуганные птицы стаей летели от Седмицы. Садились на дуб, каменный крест.

– Вор-р-рон пр-р-р-ред-вест-ник смер-р-р-р-ти. Двадцать пер-р-р-р-вый день. Кр-р-р-ре-ст, кр-р-р-ре-ст…, – картавые угрозы повторялись вновь и вновь.

Иван буквально выдрал диск из автопроигрывателя. Вышел из машины и запульнул его в неизвестном направлении. Наорал на нас:

– Речные ведьмы! Весь сказ! А вы уши по их шептанию парусами настроили. Нечего в эту дрянь вникать! И дураку понятно, что они продолжают над людьми глумиться.

В общем, на озеро мы не поехали, а пообедали на берегу у реки, в палатке деда Матвея.

– Дашенька, эт-само, что сказать хочу, – смакуя, уплетая домашнюю стряпню, осоловело поведал он. – Тень вторая Седмицы, эт-само, теперь все время на воде лежит. Как солнце встает, эт-само, и темень от креста растет к воде, там в аккурат и накладывается на тень от самой разбитой скалы. Появляется, эт-само, как в Молчунью прорубь в духовы чертоги. Доселе такого не было! Крест-то в воде, эт-само, никогда не купался. Родственники каждый день сторожат, зовут пропавших, эт-само. Как прорубь Седмицы резиной черной подернется, глянь, тащат из него своего иль чужого. Дашенька! Сходите с нами, Катю покликайте. Глядишь, эт-само, на ваш голос она дорогу найдет!

На следующее утро, в указанный Матвеем час, мы в том же составе пришли на берег к Седмице. Я и Рита зашли в воду, неглубоко, конечно. Страшновато было! Общее настроение накладывало отпечаток на натянутые нервы. Ваня на песке за нами маялся. Дед Матвей настороже, как бывалый на подхвате, для верности. Рассвет был красный, ветреный. От воды тиной и холодом веяло. Я уже подумала, нечего было в воду заходить. Ногам знобко… Рядом еще люди, знакомые и нет, по грудь в воде замерли. Лица серьезные, печальные, словно на похоронах. Мы все ждали, когда тень от креста вырастет до кромки воды. Солнце яркое тревожное медленно лезло вверх по розовым облакам, как по лестнице.

– Смотри, Даш! – Риткин палец дрожал. «Темень», как точно сказал дед Матвей, тяжело ползла по спуску к реке. От каменного креста – узкая, как пика, дальше расширялась, наливаясь чернотой. И вот уже располнела, заняла всю дорожку, поглотила и кусты по обеим сторонам. Черная огромная стрелка ползла, указывая на чертоги речных ведьм. Казалось, что трава пригибается от ее тяжести. Вот-вот слышится, под ней хрустит, шуршит песок. Плещется речная вода, рябь по глади пошла. Лодкой громадной поплыла тень, как нечто живое. Прямо на нас, к нашим ногам!

– Глянь, Ванька в сторону отскочил…, -удивилась Ритка. – Ох, герой-воробей!

– Не ругайсь, барышни. Эт-само, щас начнется! Я обернулась на Седмицу и обомлела. Если раньше это была уродливая голова, то сейчас скала стала похожа на мертвый череп. Черные овальные глазницы, между ними каменный выступ – крючковатый опущенный нос. Отвалившийся кусок – челюсть, с острыми каменными пиками хищных зубов. Он – череп – смотрел на нас. Казалось, скала слегка качается в лижущих ее пенных волнах. От неё в нашу сторону на воде стала расти мятущаяся тень. Клином потянулся иссиня-черный язык. Он плыл, как нечто объемное, материальное.

– Ох-ре-неть! – взвизгнула Ритка.

Но она не на Седмицу таращилась – я проследила за ее сигнальным взглядом. Солнце поднялось выше. Его лучи отрезали крючковатую руку – тень от каменного креста на вершине обрыва. И не тень, а Нечто! Страсть длиннющая, оторвалась и упала, словно статуя с опоры. Медленно покатилась вниз, наматываясь клубком. Огромная! Рвано-развевающаяся!!

– Вишь ты! Солнышко пнуло смерть могильную!! – охнул кто-то рядом.

Подпрыгивая, касаясь земли, «темень» уплотнялась. Ее черное тело с рваными крыльями перелетело через наши головы. Даже дед Матвей опасливо пригнулся. Соединившись в воде с трепещущей от нетерпения тенью Седмицы, огромный сгусток ухнул и расплющился. Пронесся низкий раскатистый гул. Он растекся листом дверной брони. Задело ли это кого-то невидимого, или разбудило… Голосом завыло, завизжало электропилой по металлу:

– Се-се-т-ми-ц-ца-а-а-а!!!

В этом месте речная гладь уснула, затвердела, как черный лед, заиграла стальными искрами.

– Не бойсь, не зевай! – стараясь перекричать болезненный ультразвуковой шум, дед Матвей дал отмашку.

Сам занял нужное место. К нему подтянулись другие. Шум смолк, но в моей голове, казалось, перетекает, булькает вода.

– Прорубь, эт-само, в чертоги… – заполнил тишину своим голосом дед.

«Похоже», – успела подумать я. Среди спокойного течения реки резко выделялся своей непрозрачной чернотой этот участок в форме огромной двери.

– Эй! Эт-само, особливо бабы! – Дед, как дирижёр, взмахнул руками и сам закричал, – Катя!!

– Катя! – с секундной заминкой завопили и мы с Ритой.

– Семен! Шельмец, выходи, мать пожалей! – рядом дребезжаще от волнения звал Иван.

Над рекой поплыли и другие имена. С болью в сердце люди выкрикивали своих близких, пропавших на Седмице. Это было не три и не пять человек… Ведьмина «прорубь» задергалась, затрепетала. Вода вокруг неё стала густеть, запарила кисло-пряным запахом. И вот я стою в чем-то вязком, жутко противном! Речная вода? Ах, вот ведь – ведьмино варенье! Пропало ощущение опоры дна под ногами. И невозможно оторвать взгляд! Гипнотические переливы внутри «проруби» складывались в узоры на ее аномальной поверхности. «А что, если это схемы-файлы переделанных человеческих судеб? Банк данных…» – Дикая мысль! Блики лазерно вспыхнули. Голова пошла кругом. Кажется, я лечу с высоты вниз, прямо в ведьмину дверь. В ушах, как эхо, звенит женский крик: «Ксюша!»

«Галина!» – перебивает мужской. Видимо, имена подошли к «файлам» на выход… Кто-то железной хваткой сгреб мой мокрый подол. На нем подтянулись, чуть не оторвав его, две незнакомые девицы разного возраста. Вынырнули, как растрепанные русалки! Одна из них грязно материлась и больно пихала меня, стараясь выбраться. Кажется, я потеряла равновесие…

Кажется, я действительно падаю в воду! Прямо в ведьмину прорубь…

– Катя! – кричу я.

А может быть, это Ритин голос? Ах! Какая холодная вода! Обжигает морозом. Я копошусь с ледяным хрустом в этом непонятном пространстве. Тону! Секунды погружения… Чувствую ли страх? Нет. Нелепость! Это не со мной! Холодная вода спеленала. Обездвижила. Сразу! Сном вечного покоя закрывает глаза. Темная вода тяжелым люком скрыла от солнца. А-ах, холодно!! И я одна в ведьмином колодце. Одна! Слезы отчаянья смыты. Последний воздух. Его не задержать в груди. Пузыри, беспечно танцуя, поднимаются вверх. Смерть тянет вниз. Ужас!! Перед глазами красная взвесь. Х-х-холодно!! Чеканный молот сердца в ушах. Холод током пробивает тело. Легкие – шарики на стеклянных осколках. Олежа!! Далеко… Олежа… Засыпаю… Уплываю в беспамятство…