Повнимательнее, Картер Джонс! - Гэри Шмидт

– Парни, когда вам надоест, снова возьмемся за дело. Похоже, мы наконец-то нашли себе второго боулера.

Индийский флаг три дня развевался на ветру, и по нему как бы перекатывались пологие волны, а потом, поздно вечером, его кто-то снял.

Миссис Свитек не стала проводить расследование. Ведь она могла снова пользоваться флагштоком. Да и вычислить того, кто снял флаг, было бы несложно. Как и того, кто его поднял.

Но мистер Дельбанко, наш завуч, все равно ходил довольно хмурый, и, думаю, вовсе не из-за индийского флага. Думаю, его стал здорово раздражать крикет, в основном потому, что теперь все разговаривали только о матче «Британия» – «Индия». В последние недели октября в школе Лонгфелло всем полагалось бы разговаривать только о футбольных матчах «Минитменов». А теперь о футбольных матчах «Минитменов» вообще разговоров не было.

Например, утром в классной комнате на занятиях у миссис Хокнет, пока Дельбанко объявлял по радио, что в эту субботу «Минитмены» примут на своем поле «Сетонских барсуков».

– Значит, ты все время будешь на подаче? – спросила Патти Троубридж.

– Соперники встретятся в четырнадцатый раз, – сказал из репродуктора Дельбанко.

– Весь матч, – сказал я. – Мы с Челлом будем подавать по очереди, половину оверов – он, половину – я.

– На данный момент преимущество «Барсуков» над «Минитменами» составляет восемь к шести, – сказал Дельбанко.

– Оверов? – переспросила Патти Троубридж, как глупая шестиклассница.

– Овер – это шесть подач, – сказал я.

– Но в этом году наше нападение набирает в среднем двадцать четыре очка за матч, – сказал Дельбанко.

– А Кребс когда будет отбивать? – спросила Дженнифер Уошбёрн.

– По этому показателю мы на втором месте в своей конференции, – сказал Дельбанко.

– Он пока не решил, но, наверное, он выйдет третьим, – сказал я.

– И мы совершенно уверены, что «Минитмены» с разгромным счетом обыграют своих заклятых соперников.

– Но ведь, если он играет лучше всех, ему следовало бы выйти четвертым? – сказала миссис Хокнет.

– Итак, приходите поддержать свою команду. В десять утра вводим мяч в игру!

– Третий номер – самый важный, – сказал я. – К четвертому боулеры выматываются, а хорошенько их измотать – задача третьего бетсмена.

– А кто же будет отбивать первым? – спросила Дженнифер Уошбёрн.

– Приходите поддержать свою команду!

– Кребс нам пока не сказал, кого из бетсменов выставит первым. Возможно, первым будет Челл, а вторым Бриггс.

– Приводите родных!

– В эту субботу? – спросила миссис Хокнет.

– В эту субботу! – сказал мистер Дельбанко. – В десять. Не забудьте!

– В эту субботу, – сказал я. – В восемь.

– Вперед, «Минитмены»! – крикнул мистер Дельбанко.

– Я приду, – сказала миссис Хокнет.

Скорее всего, в восемь утра в субботу она будет на трибунах одна-одинешенька. И все же приятно знать, что на матч придет твоя классная руководительница.

Наверное, тут тоже не обошлось без правил хорошего тона.

21 Флай-слип

Шла последняя неделя перед матчем. В среду после тренировки меня встретил Дворецкий и отвез домой на Баклажане. Тренировка была напряженная: мы с Челлом подавали поочередно, а в свободное от подач время я отбивал мячи, перебегал между калитками и играл в поле на позиции слипа. Устал так, как только может устать крикетист из команды «Индия», и не сказать, чтобы очень уж предвкушал прогулку с Недом вокруг квартала. И потому, когда мы въехали в ворота и я увидел на крыльце Энни с Недом на поводке, у меня мелькнула мысль, что, может быть, в жизни все-таки есть справедливость.

Но Дворецкий был другого мнения.

– Молодой господин Картер сопроводит Неда, – сказал Дворецкий, когда мы вылезли из машины.

– Я не против его выгулять, – сказала Энни.

Я посмотрел на Дворецкого.

– Я согласен.

– Я могу его выгулять, – сказала Энни.

– Она может его выгулять, – сказал я.

– Как правило, мисс Энн, молодые леди не…

Энни уперла руки в боки и посмотрела на Дворецкого Супервзглядом. Правда-правда.

– Мистер Боулз-Фицпатрик, мы живем в Америке.

Он посмотрел на нее. На меня. И опять на нее. И, наконец, сказал:

– Да, мы в Америке. Мы оба сопроводим вас.

Я-то надеялся совсем на другое.

Но мы пошли ее сопровождать.

Наверное, со стороны это была просто умора: три человека выгуливают одну таксу мимо зелено-бурых азалий Кечумов, мимо зелено-бурых рододендронов Бриггсов, мимо зеленого падуба Роккаслов с россыпью красных ягод, мимо засохших петуний Кертджи; доходят до ворот Билли Кольта и ждут, пока Нед сделает свои дела, а потом еще ждут у лилейников – уже пожелтевших, конец октября все-таки, – пока Нед делает то, что ему позарез надо сделать.

А пока Нед делал то, что ему надо было сделать, Энни посмотрела на меня и спросила:

– Папа не вернется домой?

Меня начало мутить. Казалось, вот-вот стошнит. Как будто я такса.

– Мама говорила с тобой о папе? – спросил я.

– Он не вернется? – опять спросила Энни.

– Ты лучше поговори с мамой, – сказал я.

– Молодой господин Картер, – сказал Дворецкий. Таким голосом, который слышишь разве что в тихих снах. – Мисс Энн задает своему старшему брату вопрос.

Я посмотрел на Дворецкого.

– Вы все слили.

– Она просит старшего брата сказать ей правду, – сказал он.

Нед расправился с лилейниками.

В Голубых горах в Австралии вы бы даже не обратили внимания на лилейники наподобие тех, которые растут у ворот Билли Кольта. В Голубых горах в Австралии у всех растений здоровенные листья, и все они затеняют друг дружку, и с них все время капает вода, потому что то и дело случаются тропические грозы, и заросли там такие густые, что вряд ли продерешься, даже если попробовать. Такие густые, что под ними почти не видно земли.

В Голубых горах в Австралии Нед потерялся бы в один момент, едва сойдя с тропы. И как знать, что за змеи шуршат в низкой траве, поджидая его? В Голубых горах в Австралии почти все змеи, поджидающие, пока ты сойдешь с тропы, ядовиты. Один укус – и ты не успеешь добраться живым до домика лесника. Просто не доживешь, и точка.