Личный номер 777 - Игорь Поль

— Как ни старайся — всегда найдется гад, который работает меньше, а получает больше! — грустно сказал черный.

Желвак дополз до основания шеи и исчез. Белый расправил крылья и отряхнулся.

— Не омрачай мой праздник завистью! — с достоинством ответил он. В следующий момент в глубине его чрева со скрежетом заработал измельчитель.

Ветерок из вентиляционной башни шевелил листву и рябил воду пруда. По брусчатке с шорохом катились скомканные обертки. Марина была одета в легкую красную курточку; она подняла капюшон, который скрыл ее длинные волосы. Лицо ее было бледным от частого пребывания в душных помещениях, а испарения мегаполиса, которые не могла победить никакая вентиляция, окружили ее веки легкими тенями, отчего карие глаза казались слишком глубоко посаженными. Но Бруку она казалась настоящей красавицей. Может, и не такой, как героини виртуальных программ для мужчин, но все-таки… Ее волосы темно-каштанового цвета были длинными и густыми, а стройная фигура, сочетавшая в себе силу и изящество, пробуждала в нем с трудом сдерживаемые желания. Брук как-то подумал, что Марина похожа на цветок мака, выросший в трещине на краю бетонного водостока.

Он хотел поцеловать ее, но она отстранилась и покачала головой.

— Послушай, ты ведь не всерьез насчет армии? — спросила Марина. — Папа говорит, это только для неудачников.

— Я уже прошел все тесты, — ответил Брук, глядя на законопослушного лебедя, нарезавшего круги по грязной воде. — И попросил ускорить дело, если возможно.

— Ускорить? — спросила Марина и пристально посмотрела на него. — Что за странный каприз? Твоя тетя уверена, будто сможет выхлопотать отсрочку.

— Вот я и решил улететь поскорее.

— Почему? — удивилась Марина.

— Я сыт по горло теткиными наставлениями, — объяснил Брук. — После армии я к ней не вернусь, это точно.

— Не понимаю, почему ты так боишься колледжа? Что хорошего в твоем вельде?

— По-твоему, быть адвокатом лучше? По крайней мере, на Диких землях тебе никто не запретит проходить омоложение после шестидесяти. Живи хоть тыщу лет, пока есть деньги и желание! Разве этого мало?

— Шестьдесят лет! — фыркнула она. — Где ты видел фермера, который дожил бы до шестидесяти?

— Моему деду было восемьдесят пять! — возразил Брук. — А выглядел он максимум на сорок.

— И где он теперь?

Они замолчали, потому что в этот момент на аллею с гулом опустилась патрульная машина. Здоровенный полицейский, кряхтя, выбрался на землю и выпустил механическую ищейку. Шестиногая гусеница, моргая синими габаритными огнями, нырнула в воду, выволокла на берег мокрый комок и принялась ощупывать его усами-сенсорами. Затем она сделала стойку и застыла, словно придорожный столбик.

— Кто подал сигнал тревоги? — голосом, который должен являть неотвратимость наказания, спросил полицейский.

— Служу закону, офицер! — проскрипел белый лебедь, подплывая к берегу. — Муниципальный конструкт-уборщик номер триста пять восемьсот один. Нарушение постановлений окружного префекта о защите среды обитания.

— Шестерка, — желчно прокомментировал его черный товарищ.

— Я все подтверждаю, офицер! — заявила девушка с коляской. Она раскачивала ее с таким энтузиазмом, будто готовила младенца в космонавты.

Полицейский с ненавистью посмотрел на механического стукача. Потом перевел вопросительный взгляд на Брука.

— Мы ничего не видели! — поспешил заверить Брук.

— Так им, парень! — воскликнуло черное водоплавающее.

— Ты позор префектуры, — печально констатировал белый.

— И что, ты на меня пожалуешься, ангелочек?

— Я обязан, — подтвердил стукач.

— И меня наконец отправят на профилактику! — мечтательно произнесло воплощение греха. Оно изогнуло шею и покосилось на Брука. — Ты не поверишь, парень, на что только не приходится идти, чтобы добиться замены батарей…

Цепочка огней медленно двигалась сквозь завесу деревьев на другой стороне пруда и отражалась в темной воде. Марина грустно вздохнула и погладила Брука по руке. Она была рассудительной девушкой, дочерью муниципальной служащей и хозяина велосипедного магазина.

— Не сердись, — попросила она.

— Я и не думал.

— Куда тебя направили?

— Космическая пехота, — ответил Брук.

— Космическая? Вовсе не обязательно, что тебя пошлют на войну, — заметила Марина под бормотанье полицейской рации. — Помнишь, я рассказывала про парня из соседнего дома? Он тоже служил на Флоте, в штабе космической эскадры, и заявлялся домой каждые три месяца…

Она говорила так, словно спорила сама с собой.

«На Флоте! — мысленно усмехнувшись, подумал Брук. — Сидеть в железных гробах и пить переработанную мочу? Еще чего! Хочу на другую планету! Хочу в город без купола. Научусь воевать, буду защищать людей, а после вернусь и куплю неосвоенной земли!»

— Мне тебя будет не хватать, — сказал он, а про себя подумал, что уж в космосе точно не встретишь ни одной девчонки.

Она промолчала, задумчиво глядя на отражения в воде, и снова погладила его по руке.

Искусственное небо над головой изменило цвет с жемчужного на темно-лиловый. Город зажег фонари. Брук встал со скамейки и взял Марину за руку. Они прошли по аллее, окунулись в переливы уличной рекламы, потом пересекли людской поток у входа в супермаркет. Рука об руку они ступили на ленту спирального эскалатора и вознесись на пятый транспортный уровень, где находилась станция местных линий. Снаружи совсем стемнело, и на перроне, не считая сотни равнодушных горожан, почти никого не было. Пустыня по меркам Города. И до тех пор, пока не подошел их поезд, Брук и Марина стояли, спрятавшись за торговыми автоматами, и целовались. Ничего другого Марина ему не разрешала. Ну разве что однажды после танцев, здорово распалившись, Брук отважился запустить руку ей под блузку.

Само собой, он не сказал ей о том, что отправляется служить на Луакари.

* * *

По утрам джунгли ворочались и вздыхали, совсем как человек, не желавший просыпаться. Многие километры непроходимых дебрей окружали лагерь со всех сторон, из-за чего новобранцам казалось, что они оказались на затерянном в зеленом океане острове. Лишь пыльная нить гравийной дороги соединяла их с миром людей; она начиналась у ворот и вела на юг, к военно-воздушной базе, расположенной неподалеку от города под названием Мунбери. С северной стороны за ограждение убегала узенькая тропка, по которой выходили в дозор ночные патрули из солдат постоянного состава. Тропка, словно растянувшаяся в траве бурая змея, прихотливо петляла по минному полю, ныряла в джунгли, вилась меж корней лесных великанов, чтобы в конце концов разделиться на рукава и взобраться на две господствующие над местностью травянистые высотки.