Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет - Владимир Михайлович Семёнов

Один из самых колоритных «русаков» в Лондоне — Питер Устинов, драматург, писатель, актер с мировой славой. С ним мы беседовали лишь однажды, это было в конце 70-х годов. Но знал я о нем еще со времени работы в Лондоне в 50-е годы. Тогда нашумела написанная им в 1956 году в духе Шекспира пьеса «Романов и Джульетта» (о драматической любви сына советского посла и дочери американского посла), которая оказалась очень созвучна времени, с успехом шла в лондонском театре, потом по ней был написан мюзикл и снят фильм. Я восхищался Устиновым-актером, очень радовался, когда вышел его телевизионный сериал об Эрмитаже, показанный во многих странах. Затем, в 1983 году лондонский издательский дом «Макмиллан» выпустил книгу Питера Устинова «Му Russia». Я ее немедленно «достал» и прочитал.

Книга насыщена интересными фактами, изящна по слогу, великолепно иллюстрирована. Автор смотрит на Россию пристрастно влюбленными глазами и подчас оправдывает ее в том, чему мы, коренные россияне, не всегда бы нашли оправдание. В одном пассаже он говорит о России как «жертве своих собственных гигантских размеров», которые страшат другие народы, и поясняет: «Практически невозможно, чтобы что-то очень большое было чарующим». Не могу не привести тут же милое английское выражение: «Small is beautiful».

Питер Устинов, как рассказывает он сам, — русских корней: «Я — не красный и не белый, фактически я совсем не русский, в том понимании, какое существует у таможенников. Я родился в Лондоне, но в то же время я был зачат в Ленинграде, а это повлияло на меня куда более серьезно и убедительно, нежели сам случай моего рождения».

Родившийся в Лондоне в 1921 году, Питер является представителем сразу двух очень известных в России фамилий — Устиновых и Бенуа. Поскольку в моем родном Петровске стоит большое двухэтажное здание начала века из красного кирпича, которое местные жители во все годы называли «Устинов дом», я спросил о нему Питера, когда мы встретились на одном из приемов в посольстве. Питер обрадовано подтвердил, что его дядя широко вел торговые дела в Саратове и имел несколько домов в этом и других городах. Питер говорил, что при всей своей любви к северной столице он непременно собирается посетить истинно русские волжские города.

В начале 80-х годов с группой общественных деятелей я отправился в Эдинбург. О нашем приезде узнала местная активистка Общества «Шотландия — СССР» и пришла к нам в гостиницу с мужем. Это была русская женщина, лет тридцать тому назад вышедшая замуж за шотландца, который работал в СССР. Они оба излучали такую благожелательность и радость, что мне показалось, будто я неожиданно встретил близких родственников. Оба говорили по-русски, правда, шотландец — с большим трудом. Из их сбивчивого рассказа я понял, что они счастливо живут в небольшом городке к северу от Эдинбурга (кстати, где-то там находится и городок по имени Москва) и им давно не случалось принимать у себя дома гостей из СССР.

Женщина стала рассказывать, какие вкусные, чисто русские пироги и пельмени она готовит, что тут же горячо подтверждал ее муж. У нас, однако, было все расписано по программе, и мы очень разочаровали их отказом приехать к ним в гости, где наверняка застряли бы на целый день. Но до сих пор у меня в памяти эта милая пара, которая ест русские пироги и пельмени в горах Шотландии.

С российскими женщинами встречался я и в Индонезии, когда работал там в 1987—1990 годах. Все они в свое время вышли замуж за индонезийских офицеров, обучавшихся в Советском Союзе в 50—60 годы, когда руководители КПСС верили в возможность коммунизировать эту далекую экзотическую страну и вовлечь ее в «Советский лагерь». В знаменательные годы начала «перестройки» эти наши соотечественницы, никогда не терявшие своего русского начала, снова потянулись к Родине, как к солнцу тянутся подзасохшие, но затем обильно политые цветы. Горько говорить это, но в итоге Родина не очень порадовала их радушием и вниманием.

Метаморфозы дипломатии и могучая сила протокола

«Гунны могут начать войну в результате провала дипломатии; однако война может оказаться необходимой для начала дипломатии;

гунны никогда не берут методом силы то, что можно получить методом дипломатии;

вожди должны помнить, что гостеприимство, теплота и учтивость возьмут в плен даже самого свирепого врага».

Изречения Аттилы, вождя гуннов

«Прямота без ритуала приводит к грубости».

Конфуций

Дипломатия и протокол стары как мир. Иронизируя порой по поводу всяких там «китайских церемоний», мы вряд ли задумываемся над тем, сколь важную роль играл церемониал в культуре и жизни не только Древнего Китая, но и других народов на протяжении многих веков.

В V веке нашей эры «друг степей» Аттила, грозный вождь воинственных гуннов, которые своими лихими набегами на Европу прибрели мрачную славу варваров, не хуже современных государственных мужей разбирался и в дипломатии, и в протоколе. Не говорю уже о том, сколько мудрости можно почерпнуть из богатого собрания его изречений. Вот лишь некоторые из них: «Всякое решение влечет за собой риск»; «Поверхностные цели приводят к поверхностным результатам»; «Цели гунна всегда должны быть достойны его усилий»; «Гунны должны вступать только в те войны, которые они способны выиграть»; «Вождей часто предают те, кому они доверяют более всего»; «Гунны должны научиться концентрироваться на возможностях, а не на проблемах»; «Каждый гунн полезен, даже если он может служить лишь как плохой пример»...

Дипломатия стала моей профессией, делом всей жизни. 42 года провел я на отечественной дипломатической службе, три последних — в МИДе новой России.

Не скажу, что легко осваивал свою профессию. Тем более не могу сказать, что от природы имел дар к такому роду деятельности. Уже приобщившись к дипломатической работе, нередко ловил себя на том, что излишне доверчив или прямолинеен, а это традиционно противопоказано дипломату. Да и вступил я на эту стезю лишь благодаря случаю: в лето послевоенного 1946 года прием документов на филфак МГУ, куда я хотел поступить, закончился, и я в полном отчаянии подался в МГИМО, где приемная комиссия еще работала.

Англичане, искушенные в дипломатических тонкостях, шутят: «Посол — это честный человек, посланный в другую страну для того, чтобы лгать на пользу своего отечества». Признаюсь, приходилось и мне лгать, работая в чужой стране, — будь то третьим секретарем посольства, будь то послом. Вот только всегда ли это было