Секреты модельной общаги - Фил Оу

Двое парней-студентов уставились на меня, широко открыв рты, когда я проходила мимо, — я была по меньшей мере на три дюйма выше обоих. Живя в общаге для моделей и проводя почти все свое время среди других рослых девушек, я порой забывала, что возвышаюсь над толпой. Я добавила огоньку в походку, чтобы им было о чем поговорить в столовой с друзьями, и, выйдя на Бродвей, пошла в сторону книжного магазина «Стрэнд», радуясь возможности немного размяться и подышать на воле — все же лучше, чем проводить день в душной, тесной комнатенке. Неделей раньше я обратила внимание на этот магазин, проезжая со Светланой мимо, когда мы направлялись в ресторан пообедать. Тогда же я и решила его исследовать. Внутри переполненного помещения я нашла секцию книг по искусству и осмотрела выставленные издания. Решила приобрести большой роскошный фолиант о Жане Мишеле Баския, прославившемся двадцать лет тому назад на тех же центральных улицах, по которым я ходила в тот день. Книга была дорогой, но у меня кое-что осталось от еженедельной стипендии агентства, а кроме того, книга продавалась с 50-процентной уценкой. Я вспомнила о Виллеме и его галерее. Может быть, все-таки стоило туда сходить; в конце концов, это не могло мне повредить, к тому же наверняка его там не будет. Робер когда-то сказал, что такой девушке, как я, лучше держаться от Виллема подальше. А если все-таки бельгиец окажется на месте, тогда, возможно, я выясню, почему Робер повел себя так странно, узнав, что я разговаривала с Клюстером. Просто я откажусь пойти с ним в запасники.

Кассир магазина, бородатый парень в очках и вязаной шапочке, удивленно выгнул бровь, когда я протянула ему альбом Баския, словно провинциальный владелец бензоколонки, который думает, что продает «Пентхаус» малолетке.

— Баския, вот как? — озвучил он свое удивление, но прежде окинул меня оценивающим взглядом.

Я улыбнулась ему немного холодно, словно говоря: «Да, у меня есть мозги».

Температура на улице падала, холод пронизывал до костей (моя диета не способствовала образованию подкожного жира), поэтому домой я поехала на метро, сунув в рот еще две пластинки жвачки в тщетной попытке утихомирить протестующий желудок.

В вестибюле сидел какой-то коренастый парень, по виду русский. Он явно нервничал. Слегка за тридцать, кожаный пиджак, зализанные назад волосы. Из русской мафии или близкого к ней окружения. Когда я вошла, он слегка дернулся словно узнал меня, но тут же понял, что ошибся, и снова уселся на стул. Швейцар не сводил с него глаз. Парень вытащил мобильник и затрещал по- русски. Я готова была поспорить на тысячу рублей, что он поджидает Светлану, но ничего не сказала.

У родных дверей меня встретил безошибочный запах жареной картошки; переступив порог, я поняла почему: в своем коварном стремлении навредить Дженетт мои соседки Кайли и Светлана сбегали в закусочную, где накупили чизбургеров с картошкой, чтобы «угостить» девушку. Все трое расположились за нашим шатким столом, и Дженетт радостно уплетала котлету, отдавая должное и картошке, запивая все это — о, ужас! — шоколадно-молочным коктейлем. Светлана и Кайли едва притрагивались к еде, а пара скомканных салфеток навела меня на мысль, что они, скорее всего, прибегли к детской уловке — пожевать и выплюнуть в салфетку, пока мамочка не смотрит.

— Возьми у меня картошки, — предложила Кайли, подвигая к Дженетт свою картонку обеими руками.

— Ой, спасибо, Кайли. Как хорошо вы придумали — поесть вместе! — прощебетала Дженетт, отсыпая к себе на тарелку картошку от австралийки.

— На здоровье, — холодно ответила Кайли.

Дженетт продолжала лопать в три горла, не подозревая о том, что ее подруги стараются буквально откормить ее на убой от руки Рейчел. Видимо, они не учли, что благодаря ежедневным тренировкам тело Дженетт жадно поглотит всю пищу и останется таким же худым, как раньше.

Я покачала головой и прошла в спальню. Вынула глянцевый альбом Баския, но сначала лениво принялась листать журнал «Paper», усевшись на верхней койке и свесив ноги вниз, как будто мне снова было десять лет и я жила в летнем лагере.

Я пропустила несколько статей, позевывая. После долгой прогулки пешком ноги приятно гудели. Я планировала лечь спать пораньше, чтобы на завтрашней съемке быть отдохнувшей и бодрой и тем самым произвести хорошее впечатление на фотографа и стилиста.

Перевернув следующую страницу, я чуть не захлебнулась: с большого черно-белого снимка на меня смотрел Робер дю Круа в костюме от Yves Saint-Laurent, белоснежной рубашке, расстегнутой у ворота, и горящим взглядом, готовым прожечь дыру в бумаге. За его спиной светились городские огни Парижа, но он был самым ярким огнем. Он выглядел крутым, аристократичным и сексуальным. Журнал публиковал о нем статью под заголовком: «Мы верим в дю Круа: французская суперзвезда привезет в Нью-Йорк кусочек ночного Парижа». Дальше рассказывалось об идее владельцев бара «Шива» открыть в Нью-Йорке его близнеца, такого же блестящего и наполненного знаменитостями со всего мира, и поставить во главе Робера, который придаст Манхэттену парижского шика и крутизны.

Пролистнув страницу, я увидела еще одну черно-белую фотографию Робера: на этот раз он стоял перед входом в бар «Шива» в солнечных очках от Dior, хотя время было вечернее. С двух сторон его окружали потрясающие модели, с ног до головы разодетые в дизайнерские вещи от кутюр. Они тоже были в темных очках. Надутые губки девушек идеально передавали их безразличие к гламурной съемке. И хотя они были просто моделями, которые позируют, а потом уходят, меня пронзила невесть откуда взявшаяся ревность — ведь это я должна была фотографироваться рядом с Робером, это я должна была стоять там, в супермодных тряпках, которые только можно купить за евро, а не сидеть на верхнем ярусе скрипучей койки в квартире, начавшей вонять, как куча мусора.

Проклятье!

Все это привело меня в уныние. Почему приходится сниматься для какого-то чепухового проекта, когда мне следует появляться на страницах журналов, мое лицо должно украшать автобусы и вагоны метро! И тут я впервые подумала: а что, если мне никогда не удастся выбраться из этой общаги? Поначалу все здесь казалось забавным, может быть, даже милым — все равно что оказаться на мрачной промежуточной станции по дороге к славе, фотовспышкам папарацци, шикарным апартаментам и каникулам на Лазурном Берегу. Вместо этого быть моделью в основном означало просыпаться ни свет ни заря, страдать похмельем, спешить на кастинги, заниматься ерундой вроде туалетной бумаги и спать на двухъярусных койках, как в тюрьме. И все это время мы жили под топором, занесенным Рейчел, которая могла в любую минуту избавиться от нас, стоило нам только ее огорчить.

Я посмотрела на двух девушек рядом с Робером, и мне стало совсем хреново. Я, конечно, ни на что не рассчитывала, но еще раз осознала, что давно не получала от Робера никаких вестей, с тех самых пор, как он уехал после нашего первого свидания, — а что, если он вернулся в Нью-Йорк и просто не звонит мне или нашел себе другую девушку, которая не живет в полуразрушенной коробке из-под обуви и занимается настоящей работой? Прошло немногим больше месяца после нашей с ним встречи, но мне казалось, что надо мной нависла угроза больше никогда его не увидеть.