Красотка для подиума - Маша Царева

Наконец мне надоело позировать воображаемому восхищенному фотографу и я спустилась с подиума и подошла к компьютеру. Раз уж они так со мной поступили, то и я имею право немножко похозяйничать. Я включила компьютер, но, к своему разочарованию, на «рабочем столе» не нашлось ни одной папки. Зато на верхней полочке компьютерного стола я углядела большой белый конверт. В таких конвертах мне обычно выдавали пробные снимки.

Что ж, посмотрим, что он там нафотографировал. Кстати, ведь и я, я тоже вполне могу оказаться в архивах этого так называемого творца. Всю ночь я провела в бессознательном состоянии.

Я нетерпеливо разорвала конверт (гулять так гулять) и вытряхнула содержимое себе на колени. Но там были не фотографии, а… деньги. Доллары.

Надо же, какое утро, второй денежный конверт за последний час. Всегда бы так, усмехнулась я. Машинально я пересчитала купюры. Не много, но и не мало – почти три тысячи.

«Видишь, сколько мы стоим? – всплыли в памяти слова раскрасневшейся от волнения Николь. – Видишь, сколько мы можем реально зарабатывать?!»

Я оглянулась на дверь. Никто меня не видит. Никто не знает, что я здесь. Имею ли я право… Да нет, об этом даже думать нельзя. Я же не воровка, не проститутка-клофелинщица какая-нибудь. Надо запечатать конверт, положить его обратно и тихонько покинуть помещение. Тем более что у меня и так есть деньги – полторы тысячи долларов. Такие гонорары мне и не снились. Сначала, когда Николь вручила мне плату за пьяную неосознанную «любовь», я испытала лишь отвращение с легкой примесью паники. Ведь для модели так важна репутация, и я всегда умудрялась талантливо избегать сомнительных историй, а тут вляпалась по самые уши. С другой стороны… Я же не помню ничего, вообще ничего. А раз так, значит, можно считать, что ничего и не было.

Но сейчас, когда я немножко успокоилась, полторы тысячи долларов, покоящиеся в моей сумочке, больше не казались пудовыми сребрениками.

Я положила конверт на полку, но потом, подумав, взяла его обратно и задумчиво повертела в руках. Что я, совсем с ума сошла, что ли? Да, меня купили, но я-то не горела желанием себя продать! Мною воспользовались без моего ведома и заплатили цену, которую я не назначала. Полторы тысячи!

Смешно.

Так имею ли я право взять эти деньги, с такой нарочитой небрежностью валяющиеся на столе?

Ха, а пусть попробуют меня остановить!

Я сложила конверт пополам и спрятала его в потайной кармашек своей дешевой соломенной сумочки. Настроение мое немного улучшилось, но все равно я знала, что еще не скоро смогу избавиться от тоски, которая со страстью пылкого влюбленного сжимала мои внутренности в стальных ледяных объятиях.

…Без взбалмошной Николь моя жизнь немного опустела. Нет, ее содержание оставалось неизменным – я продолжала бегать на какие-то кастинги, участвовала в показах. Меня даже выбрали для съемок телеролика о краске для волос. Но мне отчаянно не хватало общества единственной подруги, наших длинных телефонных бесед в жанре сплетни, совместных прогулок по магазинам и несмелых мечтательных зарисовок на тему общего топ-модельного будущего.

Из загородного дома Ра мы уезжали в разных такси. Почему-то я была уверена, что вечером Николь позвонит. И я ждала телефонной трели, как некоторые романтичные девушки ждут звонка любимого. Я даже приготовила несколько хлестких фраз, которыми собиралась отшвырнуть ее суетливые извинения.

Но телефон безмолвствовал.

Я ее прогнала, и она покорно исчезла.

Зато впервые в жизни у меня, вечно экономящей, бегающей по распродажам, появились шальные легкие деньги. Четыре с половиной тысячи долларов – для меня это было целое состояние. Первым делом я отправилась в свой любимый обувной бутик и приобрела две пары потрясающих вечерних туфель на высоченном каблуке. Я давно заметила, что в дорогих туфлях нога устает меньше. Буду в них по кастингам бегать – вдруг умопомрачительные туфельки станут крошечным аргументом в мою пользу?

Еще я накупила целую корзину косметики, хотя меня никак нельзя причислить к особам, злоупотребляющим декоративным макияжем. Но кто бы знал, как весело было носиться по магазину, выбирая тюбики и флакончики, покупая разные оттенки одной и той же губной помады и снисходительно улыбаясь суетящимся продавщицам.

Целую неделю я баловала себя суши в одном из самых дорогих японских баров города. Я знала, что кошелек мой – не бездонный колодец. Но стоило мне вспомнить о призрачности и мимолетности свалившегося на мою дурную голову «богатства», как тратить деньги становилось еще веселее.

И только когда я в очередной раз запустила руку в заветный конверт и обнаружила, что денежная пачка похудела, как кинозвезда, сидящая на диете Аткинса, я призадумалась. У меня осталось всего пятьсот долларов. С ума сойти, я не заметила, как потратила несколько тысяч, астрономическую для меня сумму! Зато моя квартира обросла приятно гладкими на ощупь коробочками, шуршащими фирменными пакетами и источающими райские ароматы флаконами.

Мысль о том, как можно достойно «спустить» остатки капитала, осенила меня, как всегда, внезапно.

Фотосессия.

Как же я раньше об этом не подумала?

Портфолио любой модели становится в два раза ценнее, если в нем имеются снимки от известных фотографов. И раз мне пока не удалось доказать свою принадлежность к племени счастливиц, которым за фотосессии у Влада Локтева еще и деньги платят, значит, я могу сама заплатить за эту мало кому понятную роскошь.

Незамедлительно я записалась на прием к одному из известнейших столичных фотографов, работающих с самыми крупными глянцевыми журналами. Обидно, конечно, отдавать последние деньги за час, проведенный в чьей-то фотостудии (где тебе не подадут шампанского с клубникой и не назовут красавицей; да с тобой вообще никто разговаривать не будет, если, конечно, не считать за разговор отрывистые реплики: «Ноги шире!», «Не улыбайся» и так далее).

Но на самом деле покупала я не фотографии, не черно-белые изображения моего почти ненакрашенного лица – вовсе нет. Можете считать, что я приобретала дорогой лотерейный билет. Еще один шанс, который, возможно, позволит мне вырваться из грязного болота, в котором с каждым днем завязаешь все сильнее.

Если, конечно, не барахтаешься.

Через две недели после инцидента с «чудо-коктейлем» мне снова позвонил Борис Бажов.

– Анастасия, я хотел бы вернуться к нашему разговору.

В ответ я рассмеялась – от отчаяния, а не потому что у меня извращенное чувство юмора. Да уж, видимо, никуда мне от этого не деться. Помню, Николь как-то сказала, что обратного пути из этого бизнеса нет: один раз согласишься, и все, на тебе поставят крест. В Москве много таких лжемоделек, которые тоже, наверное, о чем-то возвышенном типа журнала «Вог» мечтали, а потом благополучно пошли по рукам.

Бажов удивился:

– Чего смеешься-то? Ты там, что ли, не одна?

Я соврала, что не одна, чтобы он не решил, что я сумасшедшая.