Красотка для подиума - Маша Царева

И вот, с никчемным барабаном под мышкой, я шла на встречу с Николь и заранее представляла, как она презрительно усмехнется, когда я покажу ей покупку.

Николь я увидела издалека – на ее голове была соломенная шляпа величиной с колесо грузового автомобиля. Более дурацкого аксессуара мне встречать не приходилось. Мало того что в такой шляпке она не протиснулась бы даже в двери троллейбуса, так еще к ее соломенным полям были пришиты гроздья пластмассового винограда.

Увидев барабан, Николь согнулась пополам от смеха. А я, в свою очередь, с истерическим хохотком сорвала шляпку с ее головы.

Не знаю, почему этот случай вспомнился мне именно в самолете компании «Эйр Франс» в тот день, когда я покидала Москву. Странно – я смотрела на улыбчивых стюардесс, которые толкали перед собой тележку с напитками, а видела смеющуюся Николь в идиотской шляпе. И в ушах стоял ее голос:

– Ну мы с тобой и дурочки!

Тридцатилетняя топ-модель голландского происхождения Ева Сторм была так красива, что ее смело можно было бы выставлять в Лувре под стеклянным колпаком. Двенадцать лет подряд она с наглой уверенностью главного светила блистала на лучших подиумах мира. И это время с ловкостью талантливого гранильщика алмазов отточило каждый ее жест, каждый взгляд. Ее поведение было тщательно продуманным, даже когда она находилась наедине с самой собой.

Я познакомилась с ней в Париже, на вечеринке в честь семьдесят пятого дня рождения владелицы модного дома «Амалия Роша».

Пригласили меня не случайно – я участвовала во всех показах сезона и два раза даже выходила на подиум в платье невесты, а это для манекенщицы особенная почесть. До меня даже дошел многообещающий слух, что дирекция Дома моды подумывает о новом его лице, и моя кандидатура будет рассматриваться первой. До этого времени шесть лет лицом дома «Амалия Роша» была Ева Сторм.

Как странно, думала я, наблюдая за Евой, за тем, как она с помощью коктейльной соломинки пытается извлечь из бокала лед. Ведь ее лицо мне с детства знакомо. Она уже была известна, когда я еще и не помышляла о модельной карьере. И даже потом, когда мне удалось пробиться в подиумный мир, я и не мечтала, что когда-нибудь звезда такой величины, как Ева Сторм, посмотрит на меня уважительно, как на возможную соперницу.

– Как мило, – сказала она мне сразу после того, как нас представили, – вы вторая русская модель, с которой я знакома.

Ее английская речь была безупречной с точки зрения грамматики, но слишком уж осторожной и медленной.

– В Париже работает много русских, – удивилась я. Вот где пригодились мои занятия английским! – И некоторые из них довольно известны.

– Но не могу же я общаться со всеми, – поморщилась Ева, – честно говоря, у меня и так друзей больше, чем я могу себе позволить.

Я знала, что это просто светский треп, но тем не менее было приятно чувствовать себя избранной. У Евы Сторм не было времени пообщаться с русскими топ-моделями, а вот для меня она нашла пару минут.

– И как же зовут ту русскую модель, с которой вы знакомы? – вежливо улыбаясь, спросила я для поддержания разговора.

Мне не хотелось отпускать голландку-красавицу, ведь краем глаза я заметила, что к нам приближается седовласый хмурый тип, обвешанный фотоаппаратами и штативами. Неплохо мне было бы просочиться в местную светскую хронику – возможно, мое появление на страницах какого-нибудь модного журнала как-то повлияло бы на мнение Амалии Роша. Да только вот в чем загвоздка: я не звезда и журналисты мною не интересуются. Иное дело Ева Сторм – такое впечатление, что она содержит целый штат папарацци, которые отслеживают каждый ее шаг. Потом она, конечно, будет недовольно хмуриться, листая очередную газету, львиная доля статей которой будет посвящена Евиному набегу на бутики Милана. Она кокетливо воскликнет: «Ох уж эти журналюги!» – а потом аккуратно вырежет статейки и наклеит их в специальную тетрадку, чтобы потом гордо демонстрировать альбомчик гостям.

«Супермодель Ева Сторм и новая парижская звезда Анастасия Николаева» – такой могла бы быть подпись под нашей фотографией.

– Русскую модель зовут Елизавета, – снисходительно улыбнулась Ева, – но вообще-то она не совсем модель. Так она себя называет, но вы, русские, любите приврать. То есть, – хихикнула Ева, – я хотела сказать, приукрасить, не обижайтесь. А Елизавета… Она у меня работает, ассистенткой. И, знаете, я ею очень довольна. Она аккуратная, нежадная и никогда не забывает отнести в прачечную мое белье.

Я нахмурилась – не понравилось мне ни то, что топ-модель невольно уравняла меня, будущую звезду, с какой-то секретаршей, ни снисходительная улыбка Евы, которой она еще больше подчеркивала социальную пропасть, нас разделявшую. Хотя, может быть, ей неизвестно, что в скором времени я могу заменить ее?

– Вы слышали новость? – Я попыталась придать своей улыбке ту томную усталость, которая, видимо, была здесь в моде. – Я собираюсь занять ваше место у Амалии. Конечно, еще ничего не решено точно…

– Вы правы, ничего не решено! – перебила она. – Если честно, я пока не уверена, что мне стоит отказываться от продления контракта. В рекламной кампании я занята всего восемь дней в году.

– Да, вам надо подумать о будущем, – не удержалась я, – возраст.

Фотограф, который кружил возле нас, как голодная акула, наконец рискнул перебить наш диалог на пониженных тонах интеллигентным покашливанием.

– Дамы, улыбнитесь.

Ева с проворностью олимпийской чемпионки отскочила на несколько метров влево и суетливо поправила волосы.

– Можете меня сфотографировать, – милостиво разрешила она, – хотя, если вы гнались за ней… – Многозначительный взгляд, издевательская улыбочка и едва заметный кивок красиво причесанной головки в мою сторону.

– Что вы, мадемуазель Сторм, наше издание давно интересуется вами! Я оставлю вам визитную карточку, может быть, позже мы могли бы поговорить об обложке?..

Фотограф повернулся ко мне спиной.

И что мне оставалось делать? Конечно, я попыталась придать своей физиономии индифферентное выражение. Ухватив с подноса проходившего мимо официанта горсть миндальных орешков, я отошла от стервозной супермодели и дурня-фотографа. Вот не повезло, нарвалась на интеллигентного папарацци. Обычно представители его профессии не спрашивают разрешения перед тем, как кого-нибудь сфотографировать. Будь он понаглее, я могла бы попасть в кадр вместе с Евой.

Но через несколько минут настроение мое улучшилось. Эта Ева меня совсем не знает, за что она могла меня вот так сразу невзлюбить? Если она стервозничает, значит, у нее есть весомая на то причина. Мне уже приходилось встречаться с такими особами, как она. Стервы высшей марки, как правило, любят строить из себя ангелоподобных недотрог, и коготки они выпускают только в экстремальных ситуациях. Мне были продемонстрированы клыки – выходит, у супермодели есть повод меня возненавидеть. Из чего можно сделать вывод, что мои шансы стать новым лицом «Роша» высоки.