Возгарка I - Ксения Ахметшина

ещё слышали крики. Я даже не знал, что вампир может так кричать…

— Уходим! — скомандовал я и дёрнул остолбеневшего подчинённого за плечо.

— Но как же Любошь…

— Это приказ, дубина! — заорал я, утаскивая его за собой.

Мы бросились через заросли, вздымая следом опавшую листву. Через прорехи в ажурных кронах проникал лунный свет и отражался в зеркальной стали клинков. Кольчуга гремела, так что тихим наш забег не являлся. Надо было снарядиться, как Зденек, но кто же знал, с какой дрянью мы тут повстречаемся?

И эта мохнатая зверюга сейчас пыхтела позади.

Мне не хватало концентрации, чтобы связаться с комендантом. Происходящее казалось каким-то безумием. Это оборотни убегают от вампиров, а не наоборот. Да, бывают исключения, но всё же мы не добыча для волков. С этой тварью что-то явно не так. Не способен оборотень так быстро исцеляться. Может, это другой? Сколько тогда их бегает по нашим лесам? Целая стая?

Ох, ты ж блин… Волк куда-то пропал.

Я перестал вкладываться в ускорение — мышцы сразу заныли в надежде, что повторно от них такой работы не потребуют.

— Чего мы остановились-то? — спросил Матей.

Он не запыхался, но только потому, что у нас нет физиологической потребности в дыхании. Усталость у нас проявляется ломотой в костях, мышцах, связках… и в голоде. Я внезапно вспомнил, что совершенно забыл позавтракать… зато теперь рискую стать ужином для бешеной псины. Позорище-то какое.

— Он нас обошёл, — я принял боевую стойку, соединив руки на рукояти клинка. Сослуживец повторил мои действия, и мы встали спина к спине, прислушиваясь и вглядываясь в ночной лес.

Вампирские глаза отлично улавливают не только скудный свет луны и звёзд, но и магию, а также свет жизни. В оборотнях содержатся оба компонента. Однако я никак не мог заметить между кустов лёгкое свечение, которое должно окружать волколака. Только ветер шелестел листвой орешника и колыхал пышно разросшуюся под лесным пологом сныть.

— Где же ты, ублюдок? — тихо прошептал Матей.

И мы получили ответ.

Тварь прыгнула сверху. Обрушилась с высокого ствола прямо на моего товарища. Этот волчара терзал бессмертного, как дворовый щенок тряпичную куклу.

Крики, булькающие звуки, тишина.

Я скалился во все клыки и держал сталь на изготовке, горько сожалея, что она не покрыта серебром. Волчья морда повернулась ко мне, низкая шёрстка на ней пропиталась кровью. Вампирской кровью.

Он переставил мощные лапы, неспешно приближаясь и стараясь зайти сбоку, обойти по кругу. Примерялся, точно зная, что подходящий момент не заставит себя ждать.

Я не выдержал и взмахнул клинком. Тварь прыгнула и сбила меня с ног.

Последнее, что я видел перед отправлением в чертоги богини, это глаза зверя.

Непроглядно чёрные, совсем не волчьи глаза.

Глава 11. Яромира Руженова

Утром меня разбудила Анна: потрясла за плечо.

— Ярочка, вставай, ты снова проспишь.

Разлепив глаза, я села в постели и широко зевнула. Утро действительно уже сочилось через занавески холодным золотом, слышался крик петуха. Я посмотрела на сестрёнку, прихорашивавшуюся перед зеркалами трюмо… и похолодела.

На шее у неё красовался лёгкий газовый шарфик.

— Анна, ты… — я осеклась, не зная, как спросить.

Она обернулась, лучезарно улыбнулась и потянула меня за руку из постели. Мои босые пятки коснулись лакированных половиц. Её тянуло танцевать, она закружила меня и замурлыкала под нос радостную, летнюю мелодию. Локоны её развевались и блестели в косых солнечных лучах, глаза — просто искрились.

Я прикусила губу до боли.

Нет, не могу спросить…

У меня руки чесались сорвать этот бесов шарфик и накричать на неё, чтоб очнулась от вампирского наваждения. Но совсем не факт, что это сработает. Или мертвяк просто зачарует её снова.

Я злилась, когда кормила свиней. Злилась, когда чистила курятник. Злилась, когда доила корову. Злилась, когда поливала капусту. Вся утренняя рутина прошла за багровой пеленой такой злобы, какой я ещё никогда не испытывала. Даже не знала, что могу так долго и самозабвенно злиться.

С удивлением поняла, что весь ужас ситуации не заставляет меня реветь, чем я обычно занимаюсь от отчаяния и безнадёги. Злость сушила слёзы раньше, чем они могли пролиться. Меня буквально трясло, хотелось убить этого клыкастого ублюдка. Вбить ему кол в сердце? Да какое там сердце! У таких мразей его нет!

Легче становилось, только когда представляла, как он красиво горит на солнцепёке. Но ещё лучше измельчить его дохлое мясо на фарш и скормить свиньям — вот это именно то, чего он заслуживает.

Я крошила морковку с таким остервенением, что едва не порубила пальцы.

Потом на кухне случилось происшествие, которое временно остудило меня.

Бабушка внезапно заголосила:

— Ох, ты ж ёжики пушистые! Яра, ты чего стоишь?! Туши!!!

Я повернула голову вправо. Подвешенные вдоль стены пучки сушёных трав горели: полыхали яркими завитками, и те стелились по стеблям и листьям базилика с чабрецом, пожирали зонтики укропа. Тянуло гарью, растения стремительно чернели.

В ужасе отшатнувшись, я врезалась спиной в бабушкин живот — та расплескала часть воды из ковша. Оттолкнула