Последняя капля желаний - Лариса Соболева

Прескверная история с закономерным финалом. Сначала уничтожить Нефедова, потом взять на работу, чтобы каждый день и час наслаждаться его униженным положением, – за это не только по морде бьют. Еще Юрия Петровича поразил ум Лели, далеко не все женщины склонны к наблюдениям и анализу, у нее это получается и, как показалось ему, тема выстрадана. Залезть ей в душу Крайний все же попытался, не переступая грани:

– Вы знаете Рудольфа не просто хорошо, а как… родная сестра.

– Не смущайтесь, – рассмеялась Леля, раскусив его, – называйте вещи своими именами. Ну, ладно, я сама… Да, я, как и многие, была влюблена в него, страдала, когда он женился. Как влюбленная дурочка изучала предмет обожания, и то, что должно было настораживать и ужасать, меня восхищало. Глупо, да? Дождалась и я своего часа, у нас был непродолжительный роман – более сильного разочарования в своей жизни я не припомню. Оказалось, я любила мечту, а Руди совсем из другой сказки. Вот, собственно, и все.

Крайний вызвался проводить ее, чего никогда не делал. Он немного отвлекся, когда шел рядом с тонкой и красивой женщиной, втайне тоскуя об ушедшей молодости. М-да, ничего не вернешь. И никого. В этом ужасающий смысл бессмыслицы всех усилий, направленных на достижение любых целей. Ну, достиг, ну и что? Расходуются силы, энергия, жизнь, а конец одинаков, конец один на всех, будь то естественная смерть от старости или в результате несчастного случая. Это здесь тебе нужен хоть на короткий миг весь мир, а там – ничего, хотя длина мига там – вечность. Но жизнь есть здесь, а далее – неизвестность, потому дорого то, что ощутимо руками, видимо глазами, приятно на вкус и запах. Жаль лишь, что с возрастом ограничиваются возможности, из них главными остаются созерцание и философствование. Прощаясь, Леля протянула тонкую кисть, он ее слегка пожал. Есть еще один вопрос к ней, потому ее руку он задержал:

– Как, по-вашему, Нефедов мог дойти до той точки, когда берут первое попавшееся орудие и уничтожают обидчика?

– Если бы вы спросили: мог ли убить Рудольф, я бы ответила, не задумываясь: «Да, мог». А Глеб… язык не повинуется сказать: «Мог». Да вы сами ответьте себе: почему он не сделал этого шесть лет назад, когда узнал, каким образом Руди загнал его в колонию? М? До свидания.

Она права, но улики… мотив… Мотив более чем убедительный, он способен всколыхнуть в человеке прошлые обиды и оскорбления спустя много лет, особенно если жизнь не удалась и не подлежит исправлению.

На него, войдя в здание, налетела девушка, он посторонился, пропуская ее, но она обратилась именно к нему:

– Дедушка, скажите, как попасть к следователю?

Вот так-то: дедушка! А он размечтался, что прекрасная Леля запишет его в дяденьки. Нет, приговор малявкой вынесен безжалостный: дед!

– А кто конкретно вам нужен? – сухо спросил он.

– Не знаю. Он может устроить свидание с Глебом Нефедовым, так мне сказали. Глеб… это муж моей сестры… он арестован и сидит в СИЗО, а моя сестра в больнице лежит… Помогите найти следователя.

– Ну, иди за мной, внучка, – ворчливо сказал он, – отведу тебя.

Рудольф всегда звонил и ставил в известность, почему отсутствует, а тут тишина столько времени. Ия тоже пропала, на звонки не отвечает. Бухгалтер фирмы Римма Таирована никогда не беспокоила звонками его жену, боялась подвести шефа, не зная, какой именно ложью он ее накормил. Только сейчас обстоятельства сложились не в его пользу, возникли проблемы, которые надо было срочно решить, а без него – как? Римма Таировна предполагала, что Руди где-то милуется с Ией, он безумно влюблен, как мальчишка, которого и осуждать-то грешно, ибо живет он не головой, а эмоциями. Но каковы бы чувства ни были, есть законная жена с детьми, значит, она как-то связывается с ним.

Олеся долго не брала трубку. Римма Таировна обладала настойчивостью и терпением, в течение часа дозвонилась и на всякий случай принялась выгораживать шефа, чтобы в будущем не навлечь на себя его гнев:

– Извините, Олеся, у меня нет выхода, поэтому звоню вам. Рудольф Тимофеевич уехал, он не берет трубку, а мне…

– Батарейка, наверное, села, – апатично сказала Олеся.

– Может быть. А вы как связываетесь с ним? У него же есть второй телефон… Мне очень, очень нужно с ним связаться!

– Это невозможно, – в той же тональности промямлила Олеся, удивив своей вялостью Римму Таировну. Не только удивив, а и разозлив до крайности, к тому же у нее закралось подозрение, что жена шефа пьяна.

– Поймите, если я сейчас не свяжусь с ним…

– Его убили.

– Да, конечно, все бывает, – смысл сказанного не дошел до взволнованной Риммы Таировны. – Поймите, он потеряет много денег, страшно много, ни мне, ни вам Рудольф Тимофеевич этого не простит…

– Вы достали меня, – завизжала в трубку Олеся. – Услышьте, наконец! Руди убили! Пятнадцатого сентября. И его зама Ию тоже. Обоих длинной железной палкой… колом проткнули. Убили в доме, где жила Ия, в ее гараже. И не приставайте больше ко мне! Не звоните! Надоели!

Истерику завершили короткие гудки. Римма Таировна осторожно положила трубку на аппарат и с опаской произнесла:

– Нервная какая-то… Чего орать-то? Ну, убили, с кем не бывает… Убили… – И вдруг ее большое тело завибрировало, второй подбородок, лежавший почти на груди, мелко задрожал, она взвизгнула: – Как убили?!! Кто?!!

Она реально ощутила, как поползло вверх давление, отчего заломило в затылке, будто там пилили и ломали кость. Одной рукой бухгалтер сняла трубку, второй достала из ящика стола таблетки и терзала упаковку, которая не поддавалась, но Римма Таировна и не подумала на минутку отложить трубку, чтобы достать и выпить лекарство. Она вызвала трех первых замов Рудольфа, кроме Андрея, ведь его уволили, а зря. Сейчас Андрей пригодился бы больше других, он благоразумный, практичный, инициативный и умеет воплощать идеи в жизнь.

Шок был неописуемый, он вылился в длительную паузу, ведь новость надо осмыслить, никому не верилось, что шефа с Ией садистски проткнули «железным колом». В конце концов, не в романе живем, не в кино существуем, действительность проще и не столь беспощадна, как придуманный мир, решили мальчики единогласно и бурно.

Мелькала и такая мысль: над Риммой Таировной подшутили, жена шефа узнала об измене и выдала желаемое за действительное. Бухгалтерша с радостью простила бы эту злую шутку, лишь бы страшное слово «убийство» не оказалось правдой. А как это проверить? Один из управляющих позвонил в прокуратуру и…

Настала вторая пауза, тяжелая и безнадежная. Эту спонтанную минуту молчания тревожили, помимо скорби, и житейские вопросы, которые не произносились вслух, но волновали каждого: что с ними-то теперь будет, кто станет во главе фирмы и когда?

Бледный Борис, сидя на подоконнике, курил, часто затягиваясь. Римма Таировна плакала, ведь слезы привносят в душу относительное равновесие, оставшиеся двое управляющих сидели в креслах, низко опустив головы. И молчали, молчали… а офисные аппараты трезвонили как никогда, но их не слышали.