Горе Побежденным - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

сильнее всяких увещеваний, и, отбросив сомнения, три десятка парвов кинулись вслед за своим принцем. Впереди уже маячила пятерка всадников вместе с тем самым, на огромной черной зверюге, и, зарычав, Кадияр с разгону нацелил копье ему прямо в грудь.

Чужаки начали движение, когда до них осталось шагов пять. Громадина жеребца в два скачка покрыла это расстояние, но Кадияр отточенным движением ушел от столкновения и, вынырнув с левой стороны, ткнул копьем снизу под щит всадника. Маневр был проверен многократно и всегда приносил успех. Но не в этот раз! Черный дьявол, взвившись на дыбы, вынес хозяина из-под удара, и копье, провалившись, проткнуло пустоту. Вместо ожидаемого звука лопающихся кольчужных колец по ушам парванского принца ударил хруст ломающегося древка, а вслед за ним страшный удар по шлему наполнил голову гудящим звоном. Ноги потеряли крепость, и последнее, что почувствовал Кадияр, — брызнувший в лицо запах пустыни.

Ранди слишком поздно заметил прыткого кочевника с копьем, внезапно вынырнувшего между ним и Лавой, но сработали рефлексы. Удар, хоть и неудачный, на самом излете все-таки достал парва. Блеснул вмятиной добротный кованый шлем, и его владелец, зашатавшись, рухнул на землю.

По рядам парвов пролетел вопль ярости и отчаяния. В едином порыве они бросились на чужаков. Со всех сторон замелькали ощеренные рты, затукали по щитам удары копий.

Тяжелая секира ударила в щит, и Дикий Кот, выругавшись, наотмашь рубанул вниз, не целясь. Хрустнул расколотый череп, а Ранди уже отбивал нацеленное в живот копье. Еще одно острие звякнуло по кольчуге, но рядом уже закрутился черный бок Бешеного и клинок Лавы заходил по головам нападавших.

Парвы лезли, как одержимые, но пятерка всадников держалась единым кулаком, прикрывая друг друга, и численное превосходство не приносило результата. Наконечники из сырого железа не пробивали кольчуги, а мечи чужаков без устали крушили незащищенные головы. Вид порубленных товарищей и недосягаемых врагов быстро погасил яростный порыв, и в отчаянии парвы вновь начали отходить.

Лава придержал коня — преследовать врага в планы не входило. Резко развернувшись, он увидел лезущего по склону Сороку. Тот одной рукой тащил еле бредущую лошадь, а второй придерживал на плече связанную пленницу. Ниже фарги гнали верблюдов к подъему, а в надрывной какофонии криков и воплей явно слышался нарастающий грохот копыт.

Прищурившись на солнце, Ранди ткнул пальцем в надвигающуюся линию всадников.

— Смотри, сарды возвращаются!

Лава кивнув, пробормотал про себя: «Припозднились ребятки…», — а уже вслух крикнул своим:

— Уходим! Пора!

* * *

Тяжело вооруженным сардийским всадникам гоняться за легкой парванской конницей — дело бессмысленное и неблагодарное, но в сшибке лоб в лоб один Бессмертный стоил десятка воинов пустыни, а то и поболе.

Когда Селим аль Бакар повел своих гвардейцев навстречу парванской лаве, то он никак не ожидал, что дело дойдет до схватки. Обычно все ограничивалось лишь угрозой. Шагов за пятьдесят кочевники разворачивались и, нахлестывая коней, рассыпались, не доводя дело до стычки. В этот раз все было по-другому, и опытный вояка аль Бакар даже успел подумать: «Они что, дурмана своего обкурились?»

Стальной сардийский клин вошел в рыхлую массу парванских всадников, и на землю пустыни рекой полилась кровь. Бессмертные азартно рубили ненавистных парвов, пока те не обратились в бегство, но и тогда они до последнего висели на плечах бегущего врага. Даже сам великий визирь поддался опьяняющему чувству и на миг забыл, для чего они вообще здесь. Похмелье пришло, только когда они остановились. Затих яростный звон в ушах, и со стороны каравана отчетливо донеслись крики и шум боя. Тяжелое предчувствие кольнуло сердце аль Бакара, озарив пониманием, какую глупость он только что совершил.

В сердцах ударив коня в бока, он погнал его обратно, и гвардейцы, без слов осознавшие весь ужас случившегося, помчались вслед за ним.

Картина разгромленного каравана предстала перед глазами визиря, когда они вырвались на прямую. Взгляд выцепил отряд их бойцов, отбивающийся от наседающих парвов, пустое седло на дромадере принцессы и неизвестных всадников, угоняющих верблюдов на пологий северный склон. Прищурившись, аль Бакар различил на самом верху человека, тащащего на плече девушку.

«Еще не все потеряно, — мелькнула в голове спасительная мысль, — мы еще можем их догнать, лишь бы принцесса была жива».

Коротким приказом он разделил отряд надвое. Одна половина пошла низом по ущелью — добивать принявшихся за грабеж парвов, а вторую визирь повел сам, пытаясь перехватить уходящих наверх незнакомцев. В этот момент он совершил вторую за день непростительную ошибку.

Едва начался подъем, как уставшие лошади перешли на шаг и никакими силами заставить их двигаться быстрее было невозможно. Почти четыре десятка Бессмертных, вытянувшись в цепочку, еле плелись вверх по склону наперерез чужакам, угоняющим верблюдов.

— Ничего, — заскрипел зубами Селим, — никуда не денутся. Сейчас заберемся на вершину и покончим с мерзавцами, кто бы они ни были.

Иллюзии визиря развеялись, когда на кромке хребта вдруг выросла линия всадников в меховых шапках. Загремел боевой клич, и дождем посыпались стрелы

Бессмертные попытались перестроиться для атаки, но не успели. Стреляющие с седла степняки неудержимой лавой покатились по склону, мгновенно опрокинув растянутый строй сардов. Удержать несущуюся вниз лавину было невозможно, и аль Бакару не надо было даже командовать отход — Бессмертные и так начали разворачивать коней, отбиваясь от наседающего врага.

* * *

Шесть вендов буквально втащили на вершину своих падающих на ходу коней. Здесь уже яблоку негде было упасть. Верблюды, лошади, люди! Корабли пустыни нервничали и зло фыркали на незнакомые запахи, лошади испуганно косились на неприятное соседство, но фарги невозмутимо держали руку на пульсе этого бурлящего котла, не давая ему не малейшего шанса на неповиновение.

Отдав Ранди повод Бешеного, Лава шагнул навстречу возвращающимся степнякам и гавелинам.

— Отличная работа! — Он, улыбаясь, поочередно поприветствовал каждого из вождей. — Умыли сардов так умыли!

Турслан, Джэбэ и Винслар, как и каждый их боец, засветились, довольные похвалой. Сейчас даже гавелины не вспоминали своего первоначального ворчания. То упоение, с каким они опрокинули прославленную сардийскую конницу, с лихвой окупало мелочное желание поживиться в разгромленном караване.

Всадники спрыгивали из седел, и пока они занимались лошадьми, Лава быстро обрисовал вождям, кто и какие позиции должен занять.

— Радоваться еще рано, сейчас сардийцы разберутся с парвами и полезут снова, — он поочередно вгляделся в лицо каждого, — а мы кровь из носу должны удержать высоту до темноты.

Удостоверившись, что все прониклись серьезностью ситуации, он оставил их, и, поднявшись на выступающую скалу, занял