Догадайся сам - Джеймс Хэдли Чейз

я сообщу эту информацию капитану Брендону.

Ее глаза загорелись.

– Вы что, угрожаете?

– Называйте это как хотите.

– Мой отец сегодня вечером улетает в Европу. Наверное, уже улетел. И я понятия не имею, где он намерен провести выходные. Он часто так поступает, когда нуждается в отдыхе.

– Он улетел в очень удобное для себя время.

Она подошла к выходу на террасу и посмотрела в сад.

– А вы сами не знаете, зачем он решил с ней встретиться?

– Нет.

– И даже гипотез у вас нет?

– Нет.

Я встал рядом с ней.

– Миссис Дедрик, я хотел бы вас кое о чем спросить.

Она не отрывала глаз от сада. Фламинго смотрели на дом, прямые и неподвижные.

– Я слушаю.

– Вы действительно думаете, что Ник Перелли похитил вашего мужа?

– Разумеется.

– А почему вы в этом так уверены?

Она нетерпеливо пожала плечами:

– Я не желаю об этом говорить. Если у вас все, то прошу простить, но мне нужно…

– А я думаю, что Перелли его не похищал, – перебил я. – Вам не приходило в голову, что у вашего отца есть важная причина желать избавиться от вашего мужа?

Она резко повернулась ко мне. От лица отхлынула кровь. Большие глаза смотрели на меня со страхом.

– Да как вы смеете! Я не хочу больше слушать. Вы не имеете права приезжать сюда, чтобы заниматься инсинуациями и задавать такие вопросы. Я пожалуюсь полиции!

С этими словами она удалилась из комнаты и, рыдая, поднялась по лестнице.

Я остался один в полутемной гостиной. Отчего она так испугалась? Может быть, ей точно известно, что именно Маршленд инсценировал похищение?

Позади меня раздалось осторожное покашливание. Я обернулся.

В дверях стоял Уодлок. Я подошел к нему.

– По-видимому, мистер Маршленд уехал в Европу?

Старик не выразил никаких эмоций и только откликнулся, как эхо:

– По-видимому, так, сэр.

– Скажите, это Соуки сказал вам, что мистер Дедрик занимается торговлей наркотиками, или вы сами догадались?

Вопрос застал его врасплох, как я и рассчитывал. Конечно, некрасиво использовать старика, который уже не очень хорошо контролирует свои рефлексы, но мне необходимо было это выяснить.

Уодлок пришел в полное замешательство:

– Да, сэр, Соуки сказал мне…

Он смолк, но поздно. На щеках показался легкий румянец, но сильного гнева Уодлок уже был не в состоянии чувствовать.

– Ваша шляпа, сэр.

Я взял у него шляпу и надел ее.

– Прошу прощения, – сказал я с симпатией. – Забудьте об этом разговоре.

Дворецкий закрыл за мной дверь. Оглянувшись на ходу, я увидел, что он все еще смотрел мне вслед сквозь стеклянную дверь. Наверное, он проводил меня взглядом до конца террасы.

Если Соуки сказал об этом Уодлоку, то он мог сказать то же самое и Маршленду. Я продвигался вперед – не очень быстро, но продвигался.

Я сел в «бьюик», завел мотор и посмотрел сквозь зелень сада на Тихий океан. Так больше продолжаться не может. Надо предпринять нечто такое, что сразу сделает тайное явным. Но что?

Я закурил, выбросил спичку и медленно двинулся по частной дороге, продолжая размышлять.

Перелли сказал Франкону, что в ночь похищения он играл в карты с Джо Бетилло в баре «Дельмонико». По его словам, они расстались с Бетилло в половине одиннадцатого. Но Бетилло утверждает, что было только девять тридцать. Почему? Может быть, Бетилло замешан в этом деле или ему заплатили? Если заплатили, то кто заплатил? У меня впереди был целый вечер. Не проверить ли мне алиби Перелли? Настроение у меня было боевое. За сегодняшний день убили двух женщин. А неизвестный мужчина – высокий джентльмен в темных очках – пытался укокошить и меня. Четвертая в списке богатейших женщин мира наговорила мне вагон лжи. Не завершить ли мне такой день посещением бара «Дельмонико» – опаснейшего места на всем побережье?

«Ну что ж, сегодня меня манят опасности. Надо ехать».

Глава двадцать третья

В трубке послышался приятный голос Паулы:

– «Юниверсал сервисес». Добрый вечер.

– Ты там одна? – спросил я, сдвигая шляпу на затылок и вытирая лоб.

Телефонная будка была накалена, как шатер цирка, а последняя звонившая отсюда дама, судя по запаху, искупалась в чане с дорогущими духами «Ночь и день».

– Да, Вик, я одна. Как дела?

– Ничего такого, чем можно похвастаться. Хочу попросить тебя об одном одолжении.

– О каком?

– Никогда не пользуйся духами «Ночь и день». Кошмарный запах.

– Это ты к чему? Я бы и даром не стала ими душиться.

– Отлично. А то в телефонной будке ими воняет, я прямо задыхаюсь.

– Что случилось, Вик?

– Маршленд вдруг сорвался и отправился отдыхать в Европу. По крайней мере, так говорит Серена. А я готов поспорить, что во время нашего с ней разговора он прятался где-то наверху и, должно быть, грыз ногти. Я сказал ей, что ее отец, возможно, заказал это похищение. В итоге с ней случился припадок, и она выбежала вся в слезах.

– Ты это серьезно?

– Да. На самом деле она, похоже, сильно испугалась. Думаю, что она и сама догадывалась. Все эти богатеи с хорошими связями приходят в ужас, когда их вытряхивают из золотой скорлупы. Дворецкий тоже себя выдал. Отличный, кстати, старикан, старая закалка. Я накинулся на него с Соуки, и он невольно проболтался, что именно Соуки сообщил ему о том, что Дедрик торгует наркотиками. Здорово, да?

– Да, но это не очень поможет Перелли.

– Это верно. Точнее, вообще не поможет. Попробую еще что-нибудь узнать сейчас. Есть один момент, за который можно зацепиться. А ты пошли, пожалуйста, телеграмму Джеку и расскажи ему обо всем, что я накопал про Дедрика. Может, это заставит Кермана быстрее шевелиться.

Паула пообещала отправить телеграмму немедленно.

– А как только отправишь, закрывай офис и езжай домой.

– А ты что будешь делать?

– Попробую еще кое-что накопать. Ночь впереди длинная.

– Только будь осторожней, Вик, умоляю.

Я ответил, что буду беречь себя, как китайскую вазу, и повесил трубку прежде, чем Паула успела еще что-либо сказать.

Сев в «бьюик», я поехал по направлению к Монте-Верде-авеню.

Дом номер 245, как и говорила Майра Тореска, оказался небольшим окрашенным бунгало с плохо замощенным двориком вместо сада. От любопытных соседей его скрывала высокая живая изгородь.

Я припарковал машину у дома, открыл деревянную калитку и пошел по дорожке. В одном окне сквозь ставни пробивался свет. Я постучал.

Дверь приоткрылась, и Майра спросила:

– Кто там?

– Маллой.

Она сняла цепочку и открыла дверь. Коридор за ее спиной тонул в темноте.

– Заходите. А я все гадала, когда вы приедете.

Я вошел вслед за ней в освещенную гостиную. Странно было узнать, что такой девушке, как