Не убежать от искушения - Кейт Хьюит

Там, в Риме, она просто струсила. А нужно было быть смелее. Нужно было набраться смелости и признаться Алексу в любви. Пусть даже продолжил бы держать ее на расстоянии. А темные страницы его прошлого не имели для нее никакого значения. Милли должна была обнять его изо всех сил, нежно поцеловать его шрамы и пообещать, что ее любовь исцелит их обоих. Если бы она поступила так, то не сидела бы сейчас здесь в чужом городе совсем одна. Может, Алекс ответил бы ей взаимностью. Может, он нашел бы в себе смелость признаться в том, что чувствовал к ней.

Но Милли пошла на поводу у своей гордости и уехала. Сколько же ошибок в жизни совершается на эмоциях.

Милли сидела в стерильной больничной тишине и боялась. Ей было страшно не только за будущее ее и ребенка. Она боялась, что было слишком поздно. Что Алекс даже не приедет ее навестить. За это время он ни разу ей не позвонил. Даже чтобы спросить, как там его собственный ребенок. Если и был момент, когда Алексу было не все равно, то теперь это время ушло.

— Где моя жена? — спросил грубый хрипловатый голос с оттенком власти и угрозы.

Глаза секретаря округлились, когда она увидела надвигающегося на нее широкоплечего мужчину.

— Ваша фамилия, господин?..

— Александро Сантос. — Алекс видел, как секретарь смотрела на его шрамы. Но сейчас ему было плевать. — Мою жену зовут Милли Сантос. Ее доставили сюда на вертолете с подозрением на выкидыш. — Эти слова дались ему с трудом. Да что там, он готов был зарыдать от обиды. — Проводите меня к ней сейчас же.

Прошло чуть больше часа с момента, как ему позвонил Янис с шокирующими новостями. Милли упала на дороге, и ее беременность под угрозой. И весь этот час Алекс чувствовал себя как на горящих углях. Как он мог опять предать близкого человека? Он снова ушел оттуда, где кто‑то нуждался в нем больше всего. Ни за что на свете нельзя было отпускать Милли одну на Наксос. Но раз уж так случилось, он мог ей хотя бы позвонить. А теперь…

Если что‑то случится с ребенком… с их общим ребенком… он уже себя не простит.

— Госпожа Сантос в кабинете УЗИ, — сказала секретарь. — Если пойдете налево…

Алекс ринулся по коридору, не дослушав маршрут. С до боли сжатыми кулаками и рвущимся из груди сердцем. В этот раз должно получиться. В этот раз все не может закончиться трагедией и отчаянием. В этот раз…

Но кто, как не Алекс, знал, что гарантий ни в чем не бывает. У него не было феи, бесполезно машущей волшебной палочкой и сулящей счастье. Жизнь не сказка, здесь все по‑другому. И перед поворотом в левое крыло Алекс настроился на худшее.

— Алекс.

Голос Милли как будто с трудом вырвался из ее груди. Это был скорее крик, больно пронзивший его сердце. Алекс упал перед ней на колени, нежно обнял Милли за плечи и прижал ее к своему плечу. Тело Милли содрогалось от плача.

— Милли, любовь моя! — Эти слова сами сорвались с его губ. Но они шли от самого сердца, и Алекс был рад, что произнес их. Он положил обе руки на плечи Милли и чуть откинулся назад, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Скажи для начала, ты сама в порядке?

Только сейчас Алекс заметил размазанное пятно крови на подбородке Милли. И синяк на ее ключице. Он едва не сошел с ума.

— Просто поцарапалась, — сказала Милли так тихо, будто ей было трудно говорить. — Ребенок, Алекс. Наш ребенок…

Словно холодная стальная рука сжала сердце Алекса.

— Ты видела результат УЗИ?

— Еще нет, но я… — Милли резко опустила голову. — У меня текла кровь и были схватки. Боже, Алекс, мне так страшно.

Он снова притянул ее к себе, гладя ей волосы, ища слова поддержки. «Любовь моя, жизнь моя», — шептал на греческом внутренний голос. Но Алекс не был уверен, что сейчас подходящий момент. Милли ни к чему лишние переживания. Но теперь, когда Милли снова в его руках и когда жизнь их ребенка висит на волоске, эти слова были важнее, чем в любой другой момент.

Алекс любил Милли. И был готов признаться ей в этом — не важно, взаимна его любовь или нет. В конце концов, Милли это заслужила. Алекс хотел, чтобы она это знала. И это так важно ему самому.

— Милли Сантос.

Они оба замерли, услышав имя Милли от медсестры.

— Ваш ребенок в порядке, — продолжила медсестра, и Милли обмякла на плечах Алекса, уже не сдерживая слез. — Но вам придется неделю полежать в больнице, а потом еще две недели постельный режим. Ранние схватки — это серьезно. Но в целом у вас все хорошо.

— Алекс, — начала было Милли, когда медсестра откатила ее на коляске в отдельную палату.

Но Алекс нежно коснулся пальцами ее губ.

— Тсс. Тебе нужно спать. Поговорим потом, Милли. — Он сел в кресло возле кровати. — Будь уверена, когда ты проснешься, я буду здесь. Я никуда не уйду.

Милли послушно кивнула и легла на подушку. Не прошло и минуты, как она заснула.

Милли неспешно проснулась и заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Внезапный наплыв воспоминаний затуманил голову. Осень. Вертолет. Алекс.

Она повернула голову, не чувствуя своего сердца. Ей было страшно, что его не окажется рядом. Но Алекс сидел возле кровати, как и обещал. Его щека без шрамов лежала на его руке. Щека со шрамами была повернута к ней. Его зрачки бегали под закрытыми веками. Алекс Сантос был так красив в своем тревожном сне.

Милли могла еще долго смотреть на него, но вот Алекс открыл голубые глаза и увидел ее.

— Ты проснулась.

— Да.

Он нагнулся к Милли, внимательно глядя ей в лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Все болит. И я по‑прежнему без сил. — Милли очень хотелось не показывать ему своей слабости. Она взяла Алекса за руку, их пальцы сплелись. — Алекс…

— Подожди, — перебил он своим хриплым голосом. — Ничего не говори.

Сердце билось в груди Милли, как птица в клетке.

— Почему? — прошептала она.

— Позволь сначала мне кое‑что сказать.

Милли затрудненно сглотнула. Она не знала, что скажет ей Алекс, но заранее боялась. Он выглядел таким напряженным и серьезным.

— Хорошо, — кивнула Милли.

Алекс опустил голову. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он снова поднял на нее глаза. Глаза, которые теперь были мокрые от слез.

— Прости меня, Милли. Прошу, пожалуйста, прости меня.

Милли искренне не понимала, что он имеет в виду.

— За что?

— За то, что подвел тебя. Я не должен был… Я столько всего не должен был делать. — Он сбивчиво втянул в себя воздух. — Я не должен был ничего выдумывать в нашу первую брачную ночь и превращать ее в сущий кошмар. Я не должен был предлагать тебе аннулировать наш брак. Я не должен был отталкивать тебя от себя, Милли. Но я делал все это потому, что я трус.