По рукам и ногам - Маша Малиновская

– Ты устала, – спокойно отвечает, привалившись спиной к косяку.

– Да что ты говоришь?!

– Маша, ей нужна помощь. Сколько она пьёт? – он отрывается от косяка и тоже повышает голос. – Лет пять? Шесть? Я прекрасно знаю, что такое алкоголик в семье! И твою маму ещё можно вернуть к жизни.

– Думаешь, всё знаешь? – смахиваю обеими ладонями слёзы, готовая вцепиться ему в лицо.

Но внезапно замолкаю и цепенею, потому что Игорь хватает меня за затылок и притягивает близко к своему лицу.

– Я тебе сказал, что отныне твои проблемы решаю я, Маша, – приглушённый тон в сумме с полыхающим злостью взглядом заставляют меня задержать дыхание. – Почему ты мне ничего не сказала о матери? Почему я узнаю об этом от Савельева?

– Потому что это тебя не касается, – тяжело дыша и глядя ему в глаза, шепчу в ответ.

– Теперь касается, – так же тихо шепчет он, а потом резко отпускает и отходит на шаг. – Прими лекарства, что тебе прописал Захар, и ложись спать.

– Спать? – саркастично поднимаю брови.

– Именно. Выспись хорошенько, а то ночь у тебя будет насыщенная.

Я поражённо захлопываю рот и только смотрю, как он быстро обувается.

– С Людмилой Ивановной всё будет хорошо, обещаю. А теперь в постель, Маша. Такси приедет в восемь, – говорит у двери и через пару секунд хлопает ею.

А я ещё минут пять просто стою и пялюсь на эту обшарпанную дверь, не в силах ни сморгнуть, ни заплакать.

«В постель, Маша»

Запоминай новые команды, Карташова.

Весь день меня не отпускает чувство полнейшего опустошения. Целый час, наверное, я просто реву, сидя на диване и обняв коленки. Плачу, не анализируя. Я так хотела, чтобы хоть кто-то пришел и решил мои проблемы за меня. И вот когда это случилось, я просто растерялась. Я же должна поблагодарить его, ведь так? Тогда почему я злюсь? Почему хочу накричать на него и послать к черту?

В той же позе, обнимая коленки, я просто заваливаюсь на бок и засыпаю. Даже скорее проваливаюсь в какой-то тяжелый сон, в котором нет сновидений. И прихожу в себя уже почти в семь вечера. Несмотря на тяжёлые эмоции, с которыми я отключилась, встаю я относительно отдохнувшей, даже голова ощущается светлой и совсем не болит.

Но тут возникает другое саднящее за грудиной чувство. Игорь сказал, что с мамой всё будет в порядке, я ему верю. Но меня пугают те эмоции, что вспыхнули в его взгляде, когда я, сорвавшись, на него накричала. Что теперь меня ожидает сегодня? Я же прекрасно понимаю, что в первую сессию была просто лёгкая разминка.

Меня пугает то, как меняется в его взгляде лёд на пламя и обратно. Пугает и то, как это всё восприму я. Я словно над обрывом зависаю. Пропасть пугает, но так манит.

Быстро принимаю душ, сушу волосы, одеваюсь и делаю макияж. Я хочу выглядеть хорошо. Для него, для себя. Хочу быть более уверенной в себе. Мне нужно поговорить с Котом. О маме, о правилах в наших отношениях, если это вообще можно назвать этим словом. Нужно взять себя в руки и перестать трястись. Глупость же.

Ровно в 19.59 приходит смс на телефон от компании такси, что машина ждёт у подъезда и готова отвезти меня по адресу. Поездка оплачена, и «такси «Респект» желает водителю и пассажирам счастливого пути».

Надеваю босоножки на каблуке, беру сумочку и выхожу. Доезжаем довольно быстро, и уже в двадцать минут девятого я нажимаю на кнопку домофона. Дверь по сигналу отпирается, но меня никто не встречает. Видимо, сегодня обойдёмся без ассистентки.

Тихо притворяю за собой высокую металлическую калитку, прохожу через освещённый высокими круглыми фонарями двор. Почему-то ловлю себя на том, что вздрагиваю, когда открываю двери дома. Замираю посреди полутёмной гостиной. За окнами ещё не совсем стемнело, но света недостаточно, чтобы ярко, как днём, освещать дом через окна, а искусственный свет горит только на кухне, бросая в сумрачную гостиную отблески.

Снимаю у двери обувь и иду в сторону кухни. Судя по всему, Кот ждёт там. Так и есть. Он стоит у окна, опираясь ладонями на подоконник, спиной ко мне. На нём чёрные джинсы, чёрная расстёгнутая рубашка, рукава закатаны выше локтя, ноги босы. Рядом на подоконнике пустой стакан и начатая бутылка виски. Этот факт вызывает тревогу. В прошлый раз, когда Кот был пьян, в его кабинете, он перешёл границы. Мы оба их перешли.

Замираю, переступив порог. Сначала хочу окликнуть его, но не решаюсь. Он и так слышит, что я здесь. Мы ещё не в игровой, но я всё же предпочту не говорить первой, по крайней мере, пока не пойму его настроения.

Внимательно слежу за тем, как он, не поворачиваясь, убирает ладони с подоконника, расстёгивает кожаный браслет часов на запястье, снимает их и кладёт рядом со стаканом.

– Иди в игровую, Маша, я сейчас подойду.

Голос ровный, не похож на пьяный.

Молча разворачиваюсь и ухожу. Значит, не поговорим. Это плохо, но я подожду.

Спускаюсь по лестнице, по которой меня в прошлый раз провела Светлана, дверь в комнату не заперта. Внутри прокатывается будоражащее чувство, едва я оказываюсь внутри. Где-то под желудком что-то сжимается, во рту пересыхает.

Что мне делать? Нужно ли как в прошлый раз раздеться и лечь на стол? Или ждать Игоря и его указаний? Что?

На стене напротив замечаю огромное зеркало до самого пола, слабо подсвеченное диодной тёплой подсветкой. Выглядит в окружающей обстановке странно, будто оно в воздухе парит, как дверь в какой-нибудь другой мир. Подхожу ближе, бесшумно ступая по мягкому ковру. Хочется притронуться. А вдруг и правда дверь? Я, как в сказке, прикоснусь и окажусь по ту сторону. Где-то, где есть прежняя жизнь, прежняя я.

Подхожу и прикрываю глаза. Стою так и просто дышу, прислушиваясь к сердцебиению. И даже не вздрагиваю, когда ощущаю лёгкое прикосновение к тыльной стороне кисти.

Медленно открываю глаза, встречаясь с острым прищуром через зеркальную гладь. Запаха алкоголя от Игоря не чувствую. Может, он и не пил вовсе. Это же должно успокоить, да?

Может, мне нельзя вот так смотреть ему в глаза во время сессии, но я оторваться сейчас не могу. Чистая зелень в его взгляде сейчас искрит так ярко, что я засматриваюсь. Не опускаю глаза, когда он цепляет пальцами сзади на моём сарафане бегунок и тянет вниз до конца, до самых ягодиц, потом поддевает бретели на плечах и спускает сарафан до самых бёдер, а потом и вовсе сталкивает вниз.

Я переступаю ногами через ткань, и Кот просто отталкивает её ногой в сторону. Чувствую, сердце начинает стучать быстрее, когда Игорь разъединяет крючки на бюстгальтере. Стаскивает и отбрасывает и его.

Кожа на моей груди сразу же покрывается мурашками, а соски сжимаются, становясь острыми. Разум таит страх, а тело возбуждается, настраивается на мужчину. Единственного, на кого оно так реагирует.