Терминатор и Дюймовочка - Андрей Бадин

Алексей подошел к невысокому, коренастому мужчине тридцати лет, разговаривающему с кем-то по спутниковому телефону.

— Пришлите еще «Скорые». Освободите по возможности все больницы.

Коновалов подождал, пока тот договорит, а потом спросил:

— Скажите, есть списки погибших и оставшихся в живых?

Эмчеэсовец перевел на него рассеянный взгляд и сначала, не поняв вопроса, переспросил:

— Что?

— Есть списки погибших и оставшихся в живых? — повторил Коновалов.

— Никаких списков нет, нет времени на это. Мы раненых из-под обломков достаем. Там еще несколько десятков человек осталось, они живы и надо их дотемна спасти.

— А сколько погибших?

— Пока неизвестно, — ответил парень, — но они есть. Слава богу, поезд очень прочным оказался.

— Отчего произошла авария? — спросил Алексей.

— Пока неизвестно, но я думаю, что это не диверсия. Что-то техническое. Отчего все поезда сходят с рельсов: или ось лопнет, или вагонная сцепка оторвется, или шпалы во время ливня подмоет… Могут еще рельсы лопаться от мороза или от старости, но в этом случае это исключено. Пути в идеальном состоянии. Я думаю, что-то с поездом. Металл не выдержал такой скорости. Рано нам еще такие поезда пускать, мы до Германии и Японии не доросли.

— А где раненые? — Алексей хотел среди них поискать своих.

— Тяжелых срочно отправляем в ближайшие больницы, а тех, кто отделался ушибами, осматриваем и пока оставляем здесь. У нас есть автобусы, но их мало и отправка отсюда затруднена. Сейчас главное тяжелые… — Парень затушил окурок о деревянный ящик и покачал головой.

Алексей вдруг вспомнил, как они радовались в тот день, когда Таня сообщила ему, что у них будет ребенок. Они долго ждали этого зачатия, трудились по ночам для его достижения, и наконец оно свершилось. Он вспомнил, как прикладывал ухо к уже большому, мерно колыхающемуся животу и слушал колебания еще не родившейся, но уже живущей своей жизнью доченьки. А она, вздрагивая, толкала его ножками, и от этого он испытывал колоссальную радость. Один раз он так сильно получил от нее в ухо, что долго слышал звон и не мог прийти в себя.

Они с женой ждали, когда наконец в их доме появится крохотное, трепетное, долгожданное, желанное создание, и дождались. Он вспомнил, как провожал жену в роддом, как ждал первого телефонного звонка, первого известия о рождении дочери. Вспомнил, как со страхом впервые в жизни взял ее на руки и абсолютно не знал, что с ней делать. А Анечка плакала и извивалась в руках, как маленький беспомощный, но голосистый червячок. Она описала ему руки, рубаху и брюки, и даже на ботинки попало.

Алексей вспомнил, как они с женой, усталые и сонные, по ночам меняли подгузники, кормили любимую кроху материнским молоком, пеленали и как долго и нежно укачивали ее на руках, пока она не засыпала. Он вспомнил, как они, уставшие от всех этих трудных дней и ночей, ругались по пустякам, даже матерились, но всегда безропотно выполняли свои родительские обязанности. Они безмерно любили друг друга и свою дочь.

А доченька глумилась над ними, изводя криком и капризами. Не хотела есть, пить, не хотела писать и какать в баночку, когда нужно было сдавать анализы в поликлинику.

Алексей вспомнил ее первые молочные зубки, первые шаги и как они умилялись, слыша ее задорный смех, видя ее улыбку и забавные детские движения. Они целовали ее во все места и радовались каждому ее грамму и сантиметру.

Прошел час, и солнце начало свой ежедневный путь ко сну. Его косые лучи кровавым закатом осветили место катастрофы и оставшихся в живых пассажиров. Алексей походил-походил и побрел куда глаза глядят.

— Майор, — вдруг окликнул его знакомый голос. Это был командир спасателей МЧС. — Нашел своих?

Коновалов ничего не ответил, только отрицательно покачал головой.

— Ладно, поступим так, — сказал спасатель, — в этой толчее ты все равно ничего не узнаешь. Сейчас следователи из УВД сверяют списки пассажиров поезда, выясняют, кто из них погиб, а кто выжил. Это кропотливая работа и долгая, но они обязательно посетят больницы и все установят. Может, твоя жена и дочь живы.

— Может, но с каждым часом надежда у меня улетучивается, — пробубнил Алексей.

Они обменялись телефонами, и Алексей вновь пошел искать среди людей.

Домой он вернулся поздно ночью, прошел в комнату, не раздеваясь, лег на кровать, уставился в потолок и заплакал. Через некоторое время его плач превратился в рев, он перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку и так простонал больше часа. Затем, измученный, заснул крепким сном.

Проснулся Алексей в двенадцать часов дня. К горлу подкатывал кислый ком, а на глаза наворачивались слезы. Остановить эту волну отчаяния он не мог и снова плакал. Он забыл про свою ответственную работу, про то, что его ждут на службе, и про секретное задание. Все его мысли были там, в несущемся навстречу крушению поезде.

Его охватила депрессия. Он целые сутки лежал, не ел, не пил и только плакал. У него почти без перерывов звонил телефон, но он не снимал трубку, а после часа трезвона, выключил его из сети. Он знал, что его разыскивает полковник Петрушин.

К вечеру первого дня начались звонки в дверь, но он не открывал.

Через сутки Алексей связался с командиром спасателей.

— Алло, здравствуйте, — хрипло произнес он, — это Коновалов.

— А, добрый день.

— Выяснили что-нибудь по поводу моих?

— Слушай, мне тяжело тебе сообщать, но твоих жену и ребенка не обнаружили. Мы нашли в больнице женщину с годовалой девочкой, ехавших в соседнем купе, но муж их уже забрал домой. У женщины травма головы средней тяжести и стресс, но она сейчас проходит лечение сном и обязательно поправится, а ребенок жив и здоров. Они остались живы потому, что по счастливой случайности вышли из своего купе в вагон-ресторан. А он находился в седьмом вагоне. Крушение застало их там, и им суждено было выжить, а твоих пока не нашли. Мы опознали почти всех и установили, что по описанию никто больше не был похож на твоих родных, — грустно сказал спасатель и повесил трубку.

Алексей вспомнил в мельчайших подробностях мимолетную встречу с тем счастливым отцом, чьи жена и дочь остались живы. Он вспомнил, как тот подрезал его на повороте, как посадил смазливую девицу к себе в машину и как они, наверное, поехали отдыхать и заниматься любовью. Тот папаша не переживал за свою жену и крошечную дочурку, а свободное время проводил весело и беззаботно.

«Повезло ему, чертовски повезло, — подумал Коновалов, — а мне нет».

Первый раз в жизни Алексей позавидовал другому человеку, дико позавидовал. Он был равнодушен к деньгам, к славе, к званиям, но в этом случае не мог успокоиться. Ведь он потерял самое дорогое в своей жизни — счастье, любовь и смысл дальнейшего существования.

Через сутки Коновалов позвонил эмчеэсовцу и поинтересовался, как дела. Тот ответил, что похороны состоятся на следующий день. Он также сообщил, что о его родных нет сведений. Скорее всего, они погибли.