Китайское чудо. Критический взгляд на восходящую державу - Дженнифер Рудольф

частности вложиться в системы для очистки окружающей среды. Если измерять прогресс таким образом, чтобы отражать улучшение экологической обстановки, это может сохранить уровень производительности. Китай также мог бы сместить приоритеты с опоры на высокий уровень капиталовложений на сочетание меньших объемов инвестиций и увеличение доли домохозяйств в потреблении. Однако сдвиг в сторону экономики, в большей степени основанной на потреблении, крайне сложен, и в этом отношении Китай пока добился лишь небольших успехов, несмотря на значительные усилия.

Наконец, можно добиться более высокого уровня совокупной производительности факторов производства, если Китай будет энергично внедрять длинный список реформ, объявленный после Третьего пленума съезда Коммунистической партии в 2013 году. Многие из обещанных реформ могут значительно улучшить производительность при условии решительного внедрения в жизнь. Но на данный момент, несмотря на активность в таких областях, как финансовый сектор, общий прогресс движется медленно. Более того, можно утверждать, что самой важной была реформа, направленная на то, чтобы заставить государственные предприятия в полной мере испытать на себе рыночную конкуренцию. Были даже предположения, что некоторым крупным корпорациям будет предоставлена полная свобода победить или проиграть. Однако пока что реальность такова, что эти предприятия играют даже более важную роль, чем раньше, как в Китае, так и за его пределами, и они продолжат получать надежную поддержку от контролирующего их центрального правительства. Продолжение опоры на государственные предприятия в сочетании с постепенным реформированием остальной экономики, ориентированным на рынок, и сохранением высокого уровня капиталовложений может еще какое-то время поддержать рост национальной экономики в размере 6 %. Но также вероятно, что совокупная производительность факторов производства и коэффициент окупаемости продолжат снижаться, и тогда уровень роста ВВП упадет вместе с ними.

16. Спасет ли урбанизация экономику Китая или разрушит ее?

Мэг Ритмайр

В 2011 году, впервые за всю историю Китая, более половины его населения, численностью 1,35 миллиарда человек, жило в городах. С одной стороны, наблюдатели превозносят зарождение в Китае нового, городского среднего класса, который заставляет мировой бизнес видеть в китайских горожанах источник спроса и потребления. С другой — многие указывают на избыточные капиталовложения в инфраструктуру, на стремительно растущие цены на недвижимость в крупнейших городах (например, Шанхай и Пекин) и падающие — во всех остальных, а также на существование «городов-призраков» как свидетельство того, что городской Китай — не двигатель глобального роста, а готовящийся лопнуть пузырь.

В центре этих противоположных взглядов на будущее городского Китая лежит фундаментальное экономическое противоречие: Китай слишком много инвестирует в городскую среду, но он недостаточно урбанизирован в сравнении с другими странами на том же уровне развития и индустриализации. Хотя сейчас в городах живет половина китайцев, 200 миллионов этих горожан, или 17 % городского населения, официально зарегистрированы как сельские жители и потому лишены доступа к городским службам социального обеспечения. За пределами городов невероятное количество сельских жителей — 300 миллионов — занято в сельском хозяйстве лишь частично, работая около 150 дней в год, но не в состоянии переехать в город. Это противоречие — результат единственных в своем роде политэкономических институтов, руководящих сферами рабочей силы, земли и капитала. Понимание этих институтов — и вероятности масштабных реформ в них — ключ к пониманию будущего городского Китая.

Уникальный институциональный ландшафт

Институт Китая для управления перемещением населения — «хукоу», или система регистрации домашних хозяйств, — вероятно, наиболее печально известный в этой системе. Начиная с 1950-х годов, Коммунистическая партия Китая ввела внутреннюю паспортную систему, чтобы предупредить миграцию в города. И хотя в 1980-е годы давление было ослаблено, чтобы сделать возможной трудовую миграцию в города, городские жители с сельской пропиской страдают от дискриминации в рамках того, что большинство ученых договорились называть «системой гражданства второго класса», которую некоторые уже уподобляли системе «пропусков апартеида». В то время как эта система успешно предотвратила бессистемную урбанизацию, порождавшую политические смуты и социальные конфликты повсюду в развивающихся странах, она также катастрофически нерационально использовала рабочую силу, содействовала аномально высокому уровню сбережений в Китае и подавила городское потребление, не говоря уже о человеческих потерях в виде маргинализации и исключения из общества.

Двойственность рынков труда и гражданства отражается в институтах, руководящих земельной сферой. Городская земля остается в собственности государства, сельская — «коллектива». Когда сельские жители мигрируют в города, до сих пор они, как правило, были не в состоянии продать или передать свои права на землю. Это подавляет миграцию и оставляет сельскую местность изборожденной простаивающими структурами и невозделанной землей неопределенной принадлежности. Только государство может превратить сельскую землю из коллективной собственности в городскую: принадлежащую государству землю для строительства. В городах местные власти представляют «государство» как землевладельцы и собирают крупные единовременные платежи за землю, которую предоставляют в аренду. Таким образом, такая институциональная система поощряет местные власти экспроприировать землю у фермеров по низкой цене, а затем сдавать в аренду по высоким рыночным ценам. Поэтому урбанизация земли произошла быстрее, чем урбанизация населения, что создало социальный конфликт и нерациональное использование земельных ресурсов. Тающие площади сельскохозяйственных угодий для производства продовольствия заставили Министерство земельных и природных ресурсов объявить «красную черту» на уровне 120 миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий, необходимых для продовольственной безопасности страны, что вызвало конфликт между разными уровнями правительства, борющимися каждый за свою квоту земли под строительство с сохранением «красной черты».

Налоговая и финансовая системы Китая также содействуют жажде земли и городских инвестиций со стороны местных властей. В то время как местные власти отвечают за львиную долю социальных и физических издержек в городах, им полагаются намного меньшие налоговые поступления, чем центральному правительству, и запрещены прямые займы. Результатом стало то, что политолог Лили Цай назвала «местные власти на хлебе и воде», иначе говоря, органы власти вынуждены зависеть от доходов с земли и денежных потоков из центра, чтобы покрыть даже базовые издержки.

Если налоговые институты подталкивают местные власти к излишнему городскому строительству, финансовая система Китая генерирует спрос на инвестиции в недвижимость. Как упоминалось выше, уровень сбережений в Китае невероятно высок (49 % валового внутреннего продукта, один из высочайших показателей из всех стран, по которым у нас есть данные), а внутренний спрос очень низок (36,5 % ВВП, один из самых низких показателей в мире). Большим сбережениям способствует много факторов, включая неуверенность в здравоохранении и пенсионном обеспечении, перевернутую возрастно-половую пирамиду Китая и стремительное старение населения, а также консервативные установки, основанные на неспокойных временах, которые китайские семьи пережили в предыдущих поколениях. Каковы бы ни были причины, домашние сбережения должны на что-то идти. Десятилетия контроля капитала отвратили обычные семьи от вложений