Леди и авантюрист - Лиз Карлайл

Наконец леди Кэтрин откинулась на спинку стула, едва заметно потянулась и издала тихий вздох, исполненный неподдельного довольства. Нет, сожаления она явно не испытывала.

– Я так рада, что мы ушли с бала, – призналась она. – Господи, как же утомительны светские вечера!

– Одни танцы столько сил отнимают, – проворчал де Роуэн.

Неподалеку от них группа владельцев магазинов внезапно взорвалась громким хохотом, заглушившим негромкий смех Кэтрин.

– Боже мой, за какое же немощное создание вы меня принимаете, мистер де Роуэн! – рассмеялась она. – Я целый день напролет могу провести в седле или копаться в саду, и сил у меня отнюдь не поубавится. Меня изнуряют городские обычаи, когда все только и делают, что беспрестанно обмахиваются веером, лебезят друг перед другом и обмениваются лицемерными улыбочками. Как вы только такое выдерживаете?

Она явно подшучивала над ним. Ладно, нравится ей подтрунивать – пусть подтрунивает.

– Я должен понимать так, что вы владеете поместьем? – вежливо поинтересовался он.

Кэтрин в очередной раз одарила его милой и слегка насмешливой улыбкой.

– Ну, мое гнездышко трудно назвать поместьем, – ответила она. – У меня небольшой дом и вполне пристойная усадебная ферма да несколько домиков арендаторов. Однако счесть поместье Олдхэмптон за грандиозное хозяйство просто невозможно. Но, сэр, мы отвлеклись. Кажется, вы собирались пасть ниц, дабы принести извинения?

Де Роуэн почувствовал, как его губы непроизвольно растягивает улыбка.

– Леди Кэтрин, я думаю, что вы жестокосердная женщина, – ответил он, возвращая ей ее же слова.

Он наблюдал, как она старается сердито на него посмотреть, но лицо ее было не способно вот так взять и сразу нахмуриться.

– Сэр, так как насчет ваших извинений? – требовательно спросила она.

Встретив ее прямой взгляд, де Роуэн сразу ясно припомнил до последнего слова все, что тогда ей наговорил, и испытал острейшую неловкость. Он не любил оставаться в долгу перед кем-либо. Он попытался подыскать те слова, которые бы оправдали то, что быть оправданным никак не могло.

– Я поторопился с выводом о вашей репутации, мэм, – наконец проговорил он, сумев совладать со своей гордыней. – Я был не прав.

Кэтрин чуть наклонилась вперед, так что корсаж ее прикоснулся к стоявшему перед ней бокалу. – Могу я вас спросить: а зачем вы вообще так поступили?

Де Роуэн оглядел заполненное посетителями помещение. В одном углу за столом напропалую веселилось сборище явно записных гуляк, и от громогласных тостов и бесстыдной похвальбы звенело в ушах.

– Не знаю.

Кэтрин не, отвела взгляда и, храня упорное молчание, продолжала пристально смотреть ему прямо в лицо. Де Роуэн к такому повороту оказался вовсе не готов, и уж совсем ему не понравилось повисшее между ними молчание.

– Когда-то я был знаком с одной особой, – собравшись с духом, заговорил он, – ваше приглашение, вынужден признать, весьма для меня неожиданное, мне ее и напомнило. Думаю, мне хотелось, чтобы вы ... ну, доказали мне что-то. Вот только что именно, я вряд ли сумею объяснить.

И он опять немного растерянно замолчал.

Кэтрин одарила его насмешливым взглядом и поудобнее устроилась в кресле.

– Признаюсь, весьма убогое объяснение, – прищурившись, заметила она. – Отчего бы вам не сделать более удачную попытку?

– Простите, вы о чем?

Кэтрин скупо улыбнулась.

– У меня есть два брата, и я неплохо представляю, что, собственно, делается в голове у мужчины. Хотите, поделюсь?

Де Роуэн скорее предпочел бы, чтобы ему испанская инквизиция повыдергивала на руках все ногти.

– Конечно, будьте так любезны, – равнодушным тоном ответил он и потянулся за бутылкой шамбертена.

Народу вокруг ощутимо прибавилось, и в воздухе стоял уже неумолчный гул голосов, под который Кэтрин рассеянно взболтала рубиновое вино, что мерцало в ее бокале. Неслышно подошел официант и молча поставил заказанные блюда на стол, однако дразнящий аромат хорошо прожаренного мяса оба собеседника оставили без внимания.

– Полагаю, я привлекла вас как женщина, мистер де Роуэн, – проговорила наконец Кэтрин. – И по какой-то неведомой мне причине такое обстоятельство вас разозлило.

У де Роуэна внутри все застыло.

– Леди Кэтрин, – сумел выдавить он, – вы всегда вот так режете правду-матку?

Она спокойно кивнула в ответ.

– Это мой извечный грех. И еще я думаю, что вы обозлились на самого себя за то, что отвлеклись от основной работы. – Она замолчала, подняла на него глаза и слегка покачала головой. – Впрочем, возможно, вы просто ... возжелали меня как женщину? И не сдержались. Осмелюсь заметить, я повела себя в отношении вас точно таким же образом.

Ее неожиданное умение разглядеть его насквозь просто удручало, но отрицать очевидное казалось полной глупостью.

– В чем бы ни заключалась причина, я принес вам скверные извинения за скверный поступок, – признал он сквозь зубы. – Отчего же вы так стремитесь простить человека, который вовсе не заслуживает прощения?

– Почему вас так беспокоит моя реакция?

Де Роуэн лениво и высокомерно приподнял брови.

– Меня вообще мало что беспокоит, – проговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. – В нашем случае у нас с вами оказывается слишком много общих знакомых. Я вовсе не желаю, чтобы между нами возникла какая-либо натянутость.

Взгляд Кэтрин стал неприкрыто насмешливым.

– Именно в этом и причина, мистер де Роуэн? – поинтересовалась она и чуть заметно повела плечами. – Причина в вашей работе? В ваших деловых знакомствах? В том, чтобы не уронить свою репутацию?

У него возникло ощущение, что она отдалилась от него черт знает куда, и в его груди неожиданно заломило от исступленной и необъяснимой боли утраты.

– Господи, нет, конечно! – отрывисто возразил он и, быстро протянув руку через стол, непроизвольно схватил ее за запястье. – Как только такое вам в голову могло прийти?

– Я так на самом деле ... не думаю, – чуть запнувшись, ответила она извиняющимся тоном.

Де Роуэн бросил взгляд на их сплетенные пальцы и поразился тому, как контрастно смотрелась ее фарфорово-белая кожа на фоне его загорелой руки. Ее рука с тонкими пальцами и коротко и аккуратно подстриженными ногтями оказалась неожиданно сильной и уверенной. Когда до него, наконец, дошло, что он, забывшись, все сильнее сжимает ей кисть, де Роуэн выпустил руку Кэтрин.

– Леди Кэтрин, мне становится тошно от одной мысли, что между нами может возникнуть неприязнь, – пробормотал он, неловко убирая руку. – Даже если мы с вами больше никогда не увидимся, мне вовсе не хочется, чтобы мы расстались по-плохому. Боюсь, лучше объяснить я не сумею.