Воспоминания розы - Консуэло де Сент-Экзюпери

Ожидание началось.

Как и было условлено, через две недели я села в самолет. В Афины я прилетела на коронацию короля Георга. Народ ликовал. Муж читал лекцию в театре. Я села в первом ряду, пообещав ему снять шляпу, если он будет говорить слишком тихо, или надвинуть ее на глаза, если все пойдет хорошо! Действительно, когда Тонио выступал перед публикой, его голос становился тихим, застенчивым, глуховатым. И вот он начал спокойно, степенно, объясняя, что у него слабые голосовые связки, но он сделает все возможное, чтобы рассказать про свои полеты. На самом деле он говорил звонким голосом, как маленький мальчик, уверенно повторяющий заученный урок. Увидев эту уверенность у человека, у которого обычно руки дрожали на сцене, я упала в обморок. Его словно подменили!

При помощи нюхательной соли меня привели в чувство, я была очень смущена. Тонио продолжал свой рассказ как ни в чем не бывало. Его ждал бешеный успех.

* * *

На следующий день мы вылетели в Рим. Посол, господин де Шамбрен, отсоветовал Тонио читать лекцию, ссылаясь на сложную политическую обстановку. Мы обрадовались, что избежим посещения дуче, и вернулись во Францию. Путешествие на «Симуне» было для меня увеселительным лишь наполовину. Но тем не менее оно вызвало ревность парижских подруг, считавших, что роль идеальной спутницы Тонио предназначена для них, а я совсем для нее не гожусь. Отдавал ли он себе в этом отчет? Он хотел, чтобы меня ценили по достоинству. Он рассказывал нашим друзьям на площади Вобан о буре, что застигла нас над Адриатикой, между Римом и Афинами. О том, как я от страха кусала платок и как в Риме заставила его механика надеть костюм и пойти посмотреть на папу.

Во главе стола, в нескольких метрах от мужа, я продолжала председательствовать на ужинах среди незнакомых мне гостей. Дома я сдерживалась, но в гостях была невыносима. Ближе к полуночи Тонио обязательно приводил домой несколько красоток, чьи мужья снисходительно смотрели на их проделки, и все они оставались у нас до утра. Песни, карточные фокусы, истории о приключениях Тонио, которые я знала наизусть, возобновлялись каждый вечер. В час ночи Борис просил позволения удалиться. И я оставалась следить за тем, чтобы у всех была еда и питье…

Очень скоро я перестала снимать телефонную трубку – по утрам звонки не умолкали, и нам пришлось нанять секретаршу. Однако деньги подходили к концу – самолет, квартира, к тому же Тонио бросил писать. Несмотря на это, у нас поселилась секретарша, демонстрировавшая бесконечную преданность своему патрону… Это была женщина не первой молодости, словно проглотившая аршин, но она исполняла тысячу поручений. Даже то, о чем ее не просили. Она была как колокол, который звонит сам по себе. Она проявляла невероятную изобретательность, чтобы держать меня подальше от всех дел. Она решила, что мне не стоит знать, кто звонит моему мужу. Неожиданные посетители появлялись в самое дикое время, а секретарша говорила:

– Месье назначил встречу.

Мне оставалось только молчать.

Тонио не находил времени, чтобы сходить со мной в цирк, который я обожала, или в кино. Я перестала понимать, что происходит вокруг. Иногда я спрашивала себя, пустят ли меня сегодня домой… Тонио уговаривал меня принимать приглашения и куда-нибудь уезжать на выходные. Так я и делала скрепя сердце, убежденная, что в это время он прекрасно развлекается без меня на площади Вобан… Тщетно я искала причину отчуждения, которое возникло между нами без ссор и видимых оснований. У меня снова началась бессонница.

Но для него мое терпение было безгранично.

А все вокруг жаловались на мою раздражительность.

– Как вы можете жить с такой женщиной? – коварно спрашивали его друзья.

Среди этих вечеров под гитару и карточных фокусов общими у нас были лишь денежные проблемы, потому что это веселье стоило дорого: алкоголь, цветы, прислуга и так далее, – и смех, который я выдавливала из себя, используя, видимо, тот резерв, что каждый хранит в себе для предсмертного часа. Муж спрашивал, почему я так бледна и невесела. Один из моих друзей, поэт, заявил ему однажды: «Каторжные работы и то легче того, что приходится выносить вашей жене. Вы развлекаетесь каждую ночь вот уже два месяца. Вы ее попросту убиваете! Если вам нужна ее жизнь, так и скажите. Неужели вам это нравится? Дайте же ей наконец поспать!»

После этой сцены гитары на несколько дней исчезли, а Тонио никуда не выходил из дома. Он с головой ушел в самую черную работу – в банковские счета. У нас не осталось ничего. Он сделался нервным и раздражительным. Только с собакой он был ласков по-прежнему. Время от времени он заглядывал в мою комнату. К счастью, я снова занялась скульптурой.

– Вы здесь, Консуэло?

– Да, Тонио, я все еще здесь…

Секретарша сломала палец, и мы получили небольшую передышку. Тонио был не очень здоров, но я ничего не могла для него сделать.

* * *

Тонио готовил свой «Симун» к перелету из Парижа в Тимбукту: «Пари суар» заказала ему репортаж. Ему выдали аванс за статьи, но долги сожрали все деньги. Он нервничал, почти не открывал рта, мерил шагами комнаты, проходя таким образом километры. Он размахивал руками, как огромная ветряная мельница. Хандрил. Наконец я решилась поговорить с ним. Безразличный вид, который он напустил на себя, едва я вошла, не сулил ничего хорошего.

– Ты маешься, скажи мне, что тебя тревожит. Я от всего сердца хочу тебе помочь. Это не пустое любопытство. Но я чувствую, что ты где-то далеко от меня. Сделай одолжение, поделись со мной своими заботами.

– Вот уже две недели я бегаю по всему Парижу в поисках денег для перелета. Бензин и страховка стоят больше шестидесяти тысяч франков. Нам едва хватает на хозяйство. А еще надо платить за квартиру, секретарше, прислуге, которым я уже задолжал.

Он никогда не делился со мной своими денежными проблемами.

– Мне казалось, что «Пари суар» может выдать тебе эти деньги в качестве аванса, разве нет?

– Они мне отказали.

– А твой издатель?

– Тоже. Его интересуют не мои полеты, а только мои книги, это естественно.

– Позволь мне попробовать?

– Делай что хочешь, – хмуро заключил он. – Я знаю только то, что должен вылететь через десять дней.

Я вышла в гостиную. И попросила свою близкую подругу Сюзанну Верт помочь мне. От Пруво, главного редактора «Пари суар», я вышла не только с отказом, но и к тому же напуганная. Пруво жаловался, что мой муж не выполнил своих обязательств перед газетой.

Я часок передохнула у Сюзанны на улице Ассас и, черпая мужество в своей любви к Тонио, отправилась к его издателю. Он тотчас же принял меня, держался очень любезно, но объяснил, что денежные проблемы его не касаются. Мне надо переговорить с его братом.

– Я знаю, что вы выдали Тонио некоторую сумму в счет его будущих книг. Я хочу быть честной с вами. Одна кинокомпания хочет купить за пятьсот тысяч франков сценарий Тонио под названием «Игорь». Потом он собирается переделать его в книгу. Скорее всего, это будет роман. Вы прекрасно знаете, что после двух фильмов он и слышать больше не хочет о кино. Так как ваш брат связан с кинематографом, он сможет заняться этим делом лучше меня. Тонио поручил мне заключить контракт, не важно на какую сумму, потому что сейчас ему необходимо шестьдесят тысяч на перелет. Что делать?