По закону "Триады" - Фридрих Незнанский

— Мне кажется, это дело следователя. Все, что я могу сделать, это выяснить, кто занимается следствием, и поговорить с ним, узнать подробности, в чем обвиняют твоего друга. Хотя, полагаю, скоро это и так будет известно.

У Голованова отлегло от сердца. Ему уже показалось было, что Зима его отфутболивает. Но Генерал слов на ветер никогда не бросал. Значит, сделает, что может. А может он очень много.

Зима несколько минут поговорил с кем-то по телефону — больше молчал, слушал. Повернулся к Голованову и перечислил статьи, по которым обвинялся Турецкий. Закурил. Добавил:

— Это касается, очевидно, не нынешних ваших дел, а его государственной службы. Расследование ведет Найденов. Я знаю его, следователь честный и дотошный. Он разберется. Ни одного лишнего дня твой Турецкий за решеткой не пробудет. Гарантирую. Занимайся своими делами и не паникуй. Рад был тебя видеть. Жаль, Сева, что мы не вместе.

— Как же мы не вместе, Петя? — возразил Голованов, пожимая Генералу руку. — Мы как раз вместе.

Выйдя из МВД, Голованов поехал на встречу с Ириной — она уже ждала его в «Глории».

— Понимаете, Ира, все не так просто… Официально его арестовали за злоупотребление служебным положением.

— Как такое может быть?!

— В то время, когда он работал в Генпрокуратуре, — пояснил Голованов. — Поводом, вероятно, был чей-то донос. А о настоящей причине пока можно только гадать…

— Он кому-то мешал и его подставили?

— Может быть.

— А кому он мешал, Сева? Кто его подставил? Вы уже знаете?

— Пока нет.

— А он сам знает?

— Может, и знает, но молчит.

Этого Ирина понять не смогла.

— Почему?!

— А вы поставьте себя на его место. На вас написали донос. Кто написал, вам не говорят, но ясно, что кто-то из своих. И вы сидите и подозреваете своих товарищей по очереди. Презираете себя за это, но деваться некуда — все равно подозреваете. И постоянно взвешиваете, что лучше: довериться возможному предателю или разбираться во всем самому?

— Кошмар, — сказала Ирина.

— Да уж.

Теперь она сидела совсем пришибленная. Она действительно попробовала представить себя на месте мужа, и стало по-настоящему страшно.

Видя ее настроение, Голованов ободряюще улыбнулся:

— Не стоит дрейфить, все будет нормально. Я ходил к своему давнему товарищу, он обещал помочь.

— А я могу что-нибудь сделать?

— Главное, не отчаивайтесь. И держите Саню в тонусе: письма там, посылки, передачи, свидания — не давайте ему расслабляться, пусть знает, что мы тут про него не забыли.

— Сева, скажите мне правду. Где он был все это время? С кем?

Голованов заколебался: сказать правду, не сказать? Ограничился полумерой.

— В Чечне.

Она охнула, прижала руку ко рту. На глазах выступили слезы.

— Господи, какая же я дура…

— Ира, у вас есть адвокат? Александр Борисович ведь не первый раз попадает в неприятности…

— Гордеев… наверно.

— Гордеев, конечно, хорош, спору нет. Но ведь он адвокат по уголовным делам.

— Но Саша доверяет ему безмерно.

— Ну, хорошо, — согласился Голованов. — Позвоните Гордееву… А Меркулова будем беречь. Пусть поправляется. Если и узнает о Турецком — то не от нас. Договорились?

— Не узнает, — обнадежила Ирина. — У него жена как жена, нормальная баба, не то что я. Пока Константин Дмитриевич болеет, она никого к нему и на пушечный выстрел не подпустит.

— Вот и хорошо, — кивнул Голованов, пряча улыбку.

Город жил обычной жизнью. Едва ли не наперегонки неслись машины и дети. Люди спешили с работы. Студенты сидели в кафе. Шум, музыка, разговоры, визг тормозов, гудки клаксонов. Никто, конечно, выстрелов не слышал.

Мо Яньпу шел не по тротуару, а по траве — вдоль забора стройки со стороны улицы. Он искал место, где Чонг Ли выбрался на улицу. И довольно быстро обнаружил в заборе несколько дырок — это были следы от пуль. Значит, где-то здесь. Мо присел на корточки, внимательно рассматривая примятую траву. Провел воображаемую линию к асфальту… и увидел небольшие бурые пятна. Кровь. Однако они обрывались. Очень странно.

— Циркач, ты и летать умеешь, — пробормотал Мо.

У него зазвонил телефон. Это был Леха, он сообщал, что ничего не нашел.

— А ты хорошо смотрел?.. Ладно, встречаемся на углу.

Мо спрятал мобильник и двинулся дальше по улице прогулочным шагом, на самом деле цепко рассматривая прохожих и все вокруг.

Старуха с тележкой. Две студентки. Мамаша с коляской. Офисные клерки с распущенными узлами галстуков…

Стоп.

За ларьком с выпечкой — ноги в брюках. Кто-то там сидел на земле, кто — видно не было. Но брюки — темные, как у Чонг Ли. К тому же перепачканные в известке. Горячо, очень горячо!

Так. Спокойно. Автоматом пользоваться нельзя.

Киоск с выпечкой. Как только русские едят эту дрянь. Все-таки они, конечно, не совсем полноценные люди. По крайней мере, в биологическом смысле.

Мо свернул с тротуара, обошел ларек сзади. Вынул свой нож — совсем короткий, меньше, чем у Ши Хуаня… Но, увидев спину мужчины, сидящего на асфальте, понял, что ошибся. Это был какой-то алкаш. Нетрезвый бомж расставил перед собой пустые бутылки и пытался их сосчитать. Проклятый город. Чертовы москвичи. И гости столицы. Мо с досадой спрятал нож, обошел пьяного и вернулся на тротуар.

Забор стройки кончился, и улица стала шире, превратилась в сквер с детским городком и несколькими куцыми деревьями. Под одним из них, на углу, курил Ши Хуань. Визжали дети, блестели крылья джипа «ниссан», припаркованного неподалеку.

Мо подошел к Ши Хуаню и тоже прислонился к стволу. Этому научил его отец. Когда неживой, каменный город придавит тебя к ногтю, надо черпать энергию от чего-то живого и настоящего.

— Сейчас придет Леха. И надо быстро уходить. Девчонку на стройке найдут нескоро, но лучше тут не светиться.

— Куда же делся этот вонючий акробат?

— Если бы знать.

Ши закурил следующую сигарету. Мо покосился на него неодобрительно, но ничего не сказал.

Прямо над его головой, в густой кроне дерева, на одной из веток сидел по-обезьяньи Чонг Ли. Его плечо было перетянуто разорванной на тряпки футболкой. Рука побелела и потихоньку немела. Чонг напряженно вслушивался в разговор внизу. Слышно было плохо, да и лиц не видно — только макушки. Впрочем, эти голоса он не забудет до конца жизни. Тем более что конец, видимо, совсем близок.