Призрак Великой Смуты - Александр Михайловский

– Помимо всего прочего, – добавил генерал Деникин, – Андраник Озанян, в отличие от некоторых своих соплеменников, настроен прорусски и не грешит безудержным национализмом и сепаратизмом. Тем, кто, видя развал Кавказского фронта, посчитал, что Россия, по их словам, потерпела поражение и никогда уже не поднимется, Андраник Сасунский сказал: «Мне больно, когда вы думаете, будто Россия распалась, умерщвлена раздорами и не очнется раньше чем через пятьдесят лет. Но вам следовало бы помнить, что стопятидесятимиллионный здоровый, обладающий богатыми потенциальными возможностями народ не может умереть, он жив».

– Как я понял, – сказал Фрунзе, – Андраник Сасунский, в отличие Закавказского Комиссариата, полностью признал советскую власть и правительство товарища Сталина. Он недавно прислал телеграмму в Петроград, подтверждая верность армянских добровольческих дружин новому российскому правительству.

– Ну, вот и отлично, – подвел я итог нашему небольшому совещанию. – А пока нам надо принять решение – что нам дальше делать. Антон Иванович, вы готовы принять командование Кавказским фронтом?

– Генерал Пржевальский – хороший военачальник и храбрый солдат, – задумчиво произнес Деникин. – Но боюсь, что все происходящее на фронте подорвало его волю к победе. А воля к победе, как вы все знаете, крайне необходима полководцу для победоносного завершения войны. Поэтому я предлагаю такой вариант – я принимаю командование Кавказским фронтом, а генерал Пржевальский, если, конечно, он согласится, станет моим заместителем.

– По-моему, это неплохое решение, – согласился Фрунзе. – Пусть все будет именно так. А вы, Антон Иванович, начинайте сразу же готовиться к переходу в наступление. Турция должна получить удар такой силы, который окончательно лишит ее всяких иллюзий по поводу итогов этой войны. Каковы будут условия мира – решать будут политики, а вам же, как человеку военному, надо сделать все, чтобы наши позиции на будущих мирных переговорах были предпочтительнее турецких.

– На том и порешим, – сказал я. – А пока будем готовиться к прибытию в Карс. Ведь как раз там пройдет передача командования. Потом можно будет отправиться в Эрзерум. Железную дорогу Сарыкамыш – Эрзерум – Мемахатун построили на бывшей турецкой территории уже во время войны.

…Поезд, стуча колесами на стыках рельсов, въехал на территорию вокзала. Карс был похож одновременно на европейский и на азиатский город. В нем мирно соседствовали мечети и христианские соборы, узкие кривые улочки с проспектами, на которых стояли особняки в стиле классицизма и модерна. Там же находились кинотеатры и памятник русским солдатам, павшим при штурмах Карса в 1828, 1855 и 1877 годах, работы скульптора Микешина. Но это все я увижу потом. А пока надо подготовиться к встрече с командованием Кавказского фронта.

Через вагонное окно я увидел на перроне высокого седоватого генерала в черкеске и понял, что это генерал Пржевальский. Рядом с ним стояли несколько генералов и полковников. Духовой оркестр грянул марш. Паровоз громким гудком ответил ему. Лязгнули тормоза, раздалось шипение выпускаемого пара, и поезд остановился.

Я набросил на плечи свою зимнюю камуфляжную куртку – снаружи, если верить градуснику, было минус 16 градусов – и жестом предложил моим спутникам двигаться к выходу.

Начинался новый этап установления советской власти. Сколько нам их еще предстояло?

25 февраля 1918 года, полдень. Германская империя, армейский полигон недалеко от Эрфурта. Император Вильгельм II, генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн, главный инженер опытного отделения Инспекции автомобильных войск Йозеф Фольмер

Зима в Германии обычно напоминает российскую позднюю осень. Холодно, мокро и грязно, с серого неба сеет мелкий дождик, время от времени переходящий в мокрый снег. Грязь и слякоть – стоит сойти с мощеной дороги, как сапоги по щиколотку вязнут в жирной липкой грязи.

Но именно такие условия как нельзя лучше подходили для испытания новой боевой машины, спроектированной и построенной инженером Фольмером в рекордно короткие сроки. По меркам тех времен новый панцеркампфваген А7V-M выглядел не очень внушительно и по производимому впечатлению сильно уступал своему предшественнику A7V, больше похожему на большой металлический ящик на гусеницах. Но это только для незнающих людей.

Приземистая боевая рубка с наклонным лобовым листом была изготовлена из прямых броневых плит, соединенных клепкой и сзади переходивших в еще более низкий моторный отсек. Гусеницы были крупнозвенными, подвеска на винтовых пружинах, как на A7V. Короткую морскую пушку «восемь-восемь» сместили вправо, чтобы освободить слева место для механика-водителя. Там же, на левой стороне рубки располагалась небольшая цилиндрическая пулеметная башенка с одним МГ-08. Сзади, за рубкой, в крыше моторного отсека располагался длинный гребень выхлопных патрубков мерседесовского мотора. Из-за того, что ширина танка почти на метр была больше высоты, он казался пригнувшимся, как пехотинец, готовый пойти в атаку под шквальным пулеметным огнем.

Генерал фон Фалькенхайн дважды обошел вокруг заляпанной грязью машины, внимательно осмотрел выстроившийся в ряд экипаж: командир, механик-водитель, стрелок-наблюдатель, наводчик, заряжающий, после чего зачем-то пнул гусеницу начищенным до блеска сапогом.

– Отлично, герр Фольмер, – произнес он, – примерно так я себе это и представлял. Будьте добры, теперь расскажите нам с его величеством о возможностях и характеристиках вашей новой машины.

– Да, да, Йозеф, – оживился кайзер, – расскажите нам, пожалуйста, все и поподробней.

– Кхм, ваше величество, – смущенно сказал Фольмер, – панцеркампфваген А7V-M собран из листов броневой стали. Вес машины – двадцать тонн. Экипаж, как вы сами видите, пять человек. Вооружение – одна морская пушка «восемь-восемь» с длиной ствола в тридцать калибров и один пулемет МГ-08. Лобовая броня – наклонная, противоснарядная, двадцать миллиметров, и на расстоянии пятисот метров держит шрапнель на удар из пушки Шнайдера калибром в семьдесят пять миллиметров. Борта и корма имеют противопульное бронирование в десять миллиметров, крыша имеет толщину в пять миллиметров и предназначена для защиты экипажа и механизмов от шрапнельных пуль. Двигатель Мерседеса, мощностью 260 лошадиных сил, скорость машины по шоссе – 25 километров в час, по пересеченной местности – от восьми до двенадцати. Преодолеваемый брод – глубиной до полутора метров, стенка – высотой до метра, окоп – шириной более метр двадцать. Подъем – более двадцати пяти градусов. Вес машины позволяет ей проходить по всем существующим типам временных и капитальных мостов. Вес относительно предыдущей модели сократился в полтора раза, а мощность двигателя выросла в те же полтора раза.

– Замечательно, Йозеф! Это значит, что ваши машины смогут пройти везде, где пройдет немецкий солдат, а наша кавалерия вполне сможет сопровождать их на рысях, – кайзер повернулся к генералу фон Фалькенхайну, – не так ли, Эрих?

– Да, именно так, ваше величество, – кивнул генерал. – Но, наверное, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Герр Фольмер, будьте добры, покажите нам вашу машину в деле.