Рублевый передоз - Алексей Макеев

– Если вы от Блеклого, то нам лучше поговорить… – В голосе Богдана не было страха, но он звучал глуше обычного. – Прежде чем вы… Я могу позвонить?

– Кому?

– Блеклому. Уверен, мы сможем все урегулировать… Без лишних жертв… Никому не нужных жертв.

Шершень молчал. Дуло его «стечкина» смотрело Богдану в грудь. Огромный кадык авторитета дернулся, невольно выдавая его нервное напряжение.

– Так я могу… позвонить ему?.. – повторил он.

– Сомневаюсь.

Палец Шершня слегка коснулся спускового крючка. Пуля вонзилась Богдану в сердце. С поднятыми руками он так и опрокинулся на спину вместе со стулом. Дуло «стечкина» сместилось немного правее, и Шершень выпустил из него еще два заряда, на этот раз в голову второго кавказца. Кол вскинул руку с оружием и «скосил» очередью высокого.

Шершень молча обошел стол, склонился над неподвижным телом Богдана и, невзирая на то, что тот и так уже был мертв, произвел контрольный выстрел в голову. Увидев, как Кол удивленно изогнул брови, пояснил:

– Чтобы наверняка. Порядок есть порядок… А теперь уходим, парни!

Дачный массив был небольшим, буквально строений на двадцать. И среди них Гуров с Поликарповым не заметили ни одной осовремененной дачи. Сплошь старенькие двухэтажные строения с осыпавшейся местами штукатуркой, возведенные хозяевами в далеких уже восьмидесятых. Некоторые из участков, судя по их внешнему виду, были и вовсе давно заброшенными.

– Мы словно на машине времени попали в прошлое, – пошутил Поликарпов, оглядываясь по сторонам. Автомобиль покачивало на ухабах. – Вам так не кажется, Лев Иванович? Нет такого ощущения?

Гуров не ответил. Они миновали уже половину массива и до сих пор не встретили ни единой живой души. Впрочем, в это время года он и не рассчитывал встретить кого-то из дачников. Сезон давно закончился.

– Может, стоило все-таки остаться с засадой на той квартире, о которой говорил Алябьев? – заметил майор. – Вы так ни разу и не упомянули о том, кто ваш таинственный информатор, Лев Иванович…

Гуров продолжал молчать. Перевалившись на очередном ухабе труднопроходимой дороги, машина плотно прижалась к обочине и остановилась. Нужная дача располагалась по левую руку от сыщиков и выглядела такой же заброшенной, как и все остальные.

– Тут? – Поликарпов даже не пытался скрыть удивления. – Серьезно, Лев Иванович? Как по мне, так тут никто со дня смерти Сталина не появлялся. Надул вас ваш информатор. Помяните мое слово… Надул. Точно говорю.

Не выходя из машины, Гуров расстегнул сначала плащ, затем ремень на наплечной кобуре и, окинув взглядом запыленные окна второго этажа, произнес:

– Я доверяю своему человеку, Дима.

– Больше, чем Алябьеву?

– Может быть, и больше, – уклончиво ответил сыщик. – Хотя это разные вещи. Алябьев – это Алябьев, а тот человек…

– Да кто он? Кто-то из окружения Блеклого?

– Смотри, – указал Лев рукой на дом. – Видишь, какие пыльные окна наверху?

– Ну. Допустим.

– А грязных подтеков на подоконниках нет. Хотя позавчера прошел дождь… И калитка чистая. И крыльцо. Тебе это ни о чем не говорит, майор?

Он выбрался из салона. Напарник последовал его примеру, на ходу расстегивая «молнию» куртки.

– Хотите, я зайду с торцевой части, Лев Иванович? – предложил Поликарпов.

Гуров покачал головой. Просунул руку между металлическими прутьями калитки, нащупал замок с противоположной стороны, отпер его и, сосредоточенно глядя себе под ноги, направился к дому. У самого крыльца остановился и молча указал пальцем на старенький половичок перед входом. Невооруженным взглядом было видно, что кто-то совсем недавно старательно вытирал о него подошвы грязных ботинок.

– Снимаю шляпу, Лев Иванович, – с улыбкой развел руками майор. Но ведь это вовсе не значит, что…

– Тихо! – Гуров приложил палец к губам и прислушался. Из глубины дома не доносилось ни единого звука. Ничто не нарушало царившей вокруг тишины. – Стой тут, майор!

Сделав несколько шагов в сторону, сыщик поравнялся с высокой аккуратно сложенной поленницей, нагнувшись, поднял с земли топор и вернулся вместе с ним на крыльцо. Поликарпов молча наблюдал за его действиями. Вставив лезвие топора в зазор между дверью и косяком, Гуров чуть протолкнул его вперед, а затем отвел в сторону. Язычок старого английского замка подался легко и бесшумно. Поликарпов взялся за ручку и потянул дверь на себя. Из недр дачи в нос сыщикам ударила смесь запахов застарелого тряпья, пыли и кошачьей мочи. Майор поморщился. Гуров достал табельное оружие из наплечной кобуры и первым шагнул внутрь. Поликарпов последовал за ним.

Внутреннее убранство дачи состояло из одной-единственной комнаты, выполнявшей одновременно функции холла и гостиной. Два стареньких потертых кресла, кожаный диван с высокой деревянной спинкой возле окна, покосившийся платяной шкаф… В дальнем углу на полу валялась болоньевая куртка со связанными между собой рукавами. Деревянная лестница вела на второй этаж. Справа располагалась кухня.

Гуров взмахом руки приказал напарнику взять на себя второй этаж, сам же направился в кухню. Она не выглядела как нежилое, давно никем не посещаемое помещение. Об этом явственно свидетельствовала гора немытой посуды в раковине с подтекающим краном и убранство круглого полированного стола на трех ножках.

Прямо по центру красовалась ополовиненная банка с солеными помидорами. Рядом стояли два блюдца, на одном из которых заветренная килька была сплошь обсыпана хлебными крошками, а другое играло роль переполненной пепельницы. Справа от него – стакан и початая бутылка водки. Один из окурков в пепельнице продолжал дымиться.

Полковник опустил оружие. Бросил взгляд на окно и увидел стоявшую на тропинке служебную машину. Значит, и Студень прекрасно видел, как сыщики подъехали к даче.

Быстрые шаги заставили Гурова обернуться на дверь. В кухню порывисто вошел Поликарпов. Лицо его было мрачным.

– Никого, Лев Иванович, – доложился он. – На втором этаже всего одна спальня, и она пуста.

Затем майор сфокусировал взгляд на столе. Заметил скромные яства, дымящийся окурок и обреченно буркнул:

– Ушел. Заметил, как мы подъехали, и ушел. Вот сукин сын! Надо было не выжидать, Лев Иванович, а сразу…

– Я так не думаю, Дима, – спокойно парировал Гуров.

– Что именно?

– Не думаю, что он мог уйти. Хотя бы потому, что уйти у него вариантов не было. Вход тут один, а если бы он бил стекла на окнах, мы бы услышали.

– Тогда где же он?

Лев молча ткнул пальцем в ополовиненную банку с помидорами, после чего тем же пальцем указал в дальний угол кухни. На полу рядком были составлены пять точно таких же трехлитровых банок, но уже опустошенных. Рядом располагалась и батарея опорожненных бутылок из-под водки.