Жизнь волшебника - Александр Гордеев

о собственной толстой сберкнижке Штефан

почему-то уже не говорит. В преддверии отъезда он заражён «синдромом дембеля» – то и дело

перекладывает и просматривает вещи из рюкзака. Так вот зачем, спрашивается, везти с собой

приработанную, отрегулированную стригальную машинку, если намерен вернуться? Так что

улетишь ты, кудрявый соколик, навсегда.

Вечерами Штефан подолгу читает своего Мопассана, лёжа на диване в комнате, а Смугляна,

уложив ребятишек, сидит там же с учебниками. Роман ложится раньше, пытаясь вернуться к

прежнему ритму: хорошо высыпаться, а на рассвете делать зарядку и пробежку.

Их самая частая гостья теперь – Рита, с которой Штефан по полдня выясняет отношения, сидя

на крыльце. Она уговаривает его никуда не дёргаться, а просто остаться с ней. Штефан не сдаётся,

хотя иногда уступая, уходит к ней ночевать. Уходя, он виновато и понуро прощается с

Мерцаловыми, а утром входит в дом непримиримым и с такой гордо поднятой головой, будто

возрождённый Феникс.

В начале новой недели Роман получает по телефону распоряжение из Обуховска: завтра же

ехать в управление сетей на медкомиссию.

– А как быть с подстанцией? – спрашивает Роман Матвейчика, звонившего по устройству

специальной связи.

Игорь Александрович с минуту что-то соображает, что-то бормочет про себя и, наконец,

распоряжается: бросай подстанцию и едь! Всю ответственность он берёт на себя, потому что если

его подчинённые не пройдут медкомиссию, то директор электросетей его просто разорвёт.

Ну и ну! Боишься оставить подстанцию на час, а тут запросто можно уехать минимум на трое

суток. А если вдруг всё же – отключение? Матвейчик поясняет: тогда в Пылёвку, в этот день или на

другой, приедет на «колуне» специальная бригада – ничего, совхоз подождёт и потерпит.

– Что же мне делать? – растерянно спрашивает Штефан, узнав о том, что хозяин уезжает не на

одну ночь. – Я поживу пока в своей будке.

– Да ладно тебе, оставайся, – нерешительно говорит Роман.

– Но это как-то неудобно…

– Ну, как знаешь… – тоже уже соглашается Роман, подумав, что здесь он, пожалуй, и в самом

деле, прав. Этого Пылёвка и вовсе не поймёт.

В тот же вечер Штефан отыскивает в селе деда Костю, с которым они ещё недавно посменно

дежурили, и забирает ключи от уже не жилой будки.

Спать Роман ложится раньше обычного, чтобы утром легче подняться. Уже совсем поздно

ночью он слышит сквозь сон, как кто-то так яростно тарабанит в запертую дверь веранды, что в

рассохшихся рамах дребезжат стёкла. Потом слышится приглушённое объяснение Нины, что

Штефана здесь нет, что он неизвестно где. Конечно, это снова Рита. Штефан сам просил Нину

говорить Рите, в таких случаях, что его здесь нет. Раза два Риту уже удавалось обмануть, но

сегодня она от чего-то прёт напролом. Прорвав заслон Нины, она врывается, наконец, в комнату, и

там начинается громкая ссора со Штефаном. Ну, это уже не ново. Надо просто перевернуться на

другой бок и спать дальше. В спальню входит Нина и как-то неуклюже, словно для того, чтобы

специально его разбудить, пристраивается рядом.

– Рита явилась, – возбуждённым шепотом сообщает она, вскинувшемуся мужу – ну, просто

комедия. Опять разбираются.

– Пусть разбираются… – сонно бормочет Роман. – Тебе-то что… Не мешай, пусть сами. Только

бы ребятишек не разбудили. Скажи им, чтобы на крыльцо вышли. Чего в доме-то орать?

– Она шнурок от куртки найти не может.

– Какой ещё шнурок?

– Да эта дурочка шнурок из куртки выдернула, повеситься хотела, а Штефан отобрал и куда-то

спрятал.

– Повеситься? – просыпаясь, спрашивает Роман. – Они что там, совсем того?

– Ну, не знаю…

– Короче, скажи: пусть шагают на улицу вместе со своими шнурками, и если им надо, то

вешаются там над крыльцом. Хоть оба… Только тихо.

И тут же он снова уходит в сон, даже не поняв, осталась Смугляна рядом или вернулась к

раскалённым гостям.

412

Штефан, упёршись в этот раз принципиально, остаётся на своём диване, и рано утром выходит

из дома вслед за Романом. Роман идёт на остановку, Штефан в свою автомобильную будку,

которая никогда и никуда уже не поедет.

Отойдя от дома, Роман оглядывается на подстанцию – ну, прямо перекреститься хочется, чтобы

она не отключилась за эти дни.

* * *

Возвращается он на третий день вечером, попросив водителя тормознуть там же, где автобус

когда-то останавливался, привезя Гуляндам Салиховну. Прямо с дороги Роман видит на крыльце

Штефана и Нину, которые возятся там с детьми. Ну прям, готовая семейная идиллия, лишние в

которой не нужны. Крыльца в четыре ступеньки вполне хватает, чтобы на нём живописно

уместилось всё его семейство, вместе с экзотичным венгром.

Роман подходит к дому и навстречу ему выбегает Мангыр, снова сорвавшийся с привязи.

Подходит он как-то косо приседая и виляя, кажется, не хвостом, а всем телом. Пёс изо всех сил

старается произвести на хозяина хорошее впечатление, вымолить прощение за своевольство.

Потом сам же бежит к будке, где валяется цепь с пропахшим псиной ошейником и сам же

подставляет голову. Роман накидывает ошейник, чуть потуже его затянув, и Мангыр, похоже, даже

благодарен за это: всё, теперь его жизнь снова определена, всяких сомнений, присущих свободе,

нет.

Роман здоровается за руку со Штефаном и вдруг чувствует, что и в том есть нечто похожее на

виляние Мангыра. Хвоста у Штефана, конечно, нет, вилять нечем, но уже в самом его тоне

чувствуется какая-то зависимость с приседанием. Штефан сразу сообщает, что полный расчет в

кассе получен им ещё позавчера и что, собственно, всё остальное время он просто ждёт Романа,

чтобы проститься с ним и отметить отъезд. Для этого мероприятия уже всё закуплено и

приготовлено.

Роману, оголодавшему и уставшему от мотаний по станциям, от дремоты в жёстких креслах,

больше нравится известие о хорошем столе. Он радостно хлопает Штефана по плечу, целует в

щёку какую-то отстранённую, несмотря на трёхдневную разлуку, жену, стоит немного перед

коляской с Федькой, дав подержаться ему за свой палец: «Ну что, Федька, давай поздороваемся».

Для Машки приготовлен подарок, купленный в Обуховске – набор алюминиевой крошечной посуды

– всякие там кастрюльки и тарелочки, так необходимые ей для её «дома», устроенного в уголке за

досками.

В доме у порога стоит плотно набитый рюкзак Штефана, а рядом небольшой чемодан Нины.

Странно… Видимо, Штефан тут так разжился, что его вещи не вошли в рюкзак, и Смугляна

подарила ему свой чемодан.

– И ты куда-то навострилась? – шутливо спрашивает он жену, вошедшую следом.

– Ну да, – вдруг тихо и кротко отвечает она.

– Что значит «ну да»?

– Я тоже хочу. Ну, помнишь, мы договаривались с