Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

– Мне казалось, я об этом и написал в своей речи.

– Ты ждешь от меня откровенности, милый? Речь получилась слишком вежливой и обобщенной. Например, в ней нет ничего даже отдаленно похожего на уже знаменитую угрозу Шермана, когда он сказал, что заставит Джорджию выть от горя. А теперь люди должны почувствовать в тебе того человека, который заставит выть весь Юг, и выть многие годы, расплачиваясь за свои преступления. Вот такую простую, образную мысль ты должен вложить в свое выступление, а потом повторять ее при каждой возможности. Если ты сделаешь это, люди, думая о конгрессменах, первым будут вспоминать твое имя.

– Весьма честолюбивая цель! – засмеялся сенатор.

– Именно к ней ты и стремишься, ведь так? – (Он перестал улыбаться.) – Конечно так. Но ты ее не достигнешь, если не будешь стараться. Что, если все-таки не достигнешь? Хорошо, тогда твое имя будет вторым, которое вспомнят люди. Но если ты не будешь стремиться стать первым, ты не станешь никем.

Сенатор снова засмеялся, потом взял ее правую руку и стал поглаживать ладонь большим пальцем.

– Ты удивительная женщина. Мне повезло, что ты стала моим другом.

– Я буду им столько, сколько ты захочешь, дорогой. Может, посмотрим твою речь?

Он продолжал водить пальцем по ее ладони.

– Не сейчас.

– Еще что-нибудь поешь?

– Нет.

– Ужин остынет, если…

– Пусть остывает, зато мы не остынем.

Он порывисто встал, едва не перевернув стол, и обнял ее сзади. Не вставая со стула, она чуть повернулась и прижалась к его напрягшейся плоти, а потом протянула руку и сжала ее, негромко застонав. Его рука ласкала ее грудь. Наконец, спотыкаясь, они пошли в спальню, на ходу срывая друг с друга одежду. Распустив волосы, Вирджилия присела на край кровати, позволив ему одной рукой развязывать шнуровку ее корсета, а другой ласкать ее соски, прикрытые кружевом. Когда грудь Вирджилии освободилась от тесного плена, Сэм встал в кровати на колени и стал целовать ее. Потом он целовал другие места, пока она сжимала руками его голову.

Она никогда не позволит ему уйти. Она будет помогать ему, утешать его, направлять… станет ему женой во всех смыслах, только не перед лицом закона.

Сэм опрокинул ее на спину; нижняя юбка все еще болталась на ее лодыжках. Когда он вошел в нее, она застонала, протянув к нему руки. Его член был огромным, как дуло пушки Паррота, и она чувствовала внутри себя мощные толчки. Он был очень сильным мужчиной, и не только в постели. С его помощью она могла отомстить за бедного Грейди и за миллионы ему подобных. Она наконец могла утолить свою ненависть. Это она заставит Юг выть от горя.

Когда все закончилось и она лежала в приятной истоме, к ней вдруг пришла неожиданная мысль. Эта война изменила не только ее внешность и отношение к себе. Да, ее ненависть к Югу теперь была глубже, чем прежде, а наказание южан стало навязчивой идеей.

Однако и здесь кое-что изменилось. Теперь Вирджилия не просто жаждала мести – ничуть не меньше ее привлекала та необузданная сила, которая помогла бы ей достичь не только этой цели, но и любой другой. Целая цепь событий ее жизни, на первый взгляд совершенно не связанных между собой, но на самом деле неразрывных, сплелась в некую схему, следуя которой она уже совсем скоро могла получить настоящую власть. И эта власть была так же близка, как тело ее любовника, лежавшего рядом с ней на постели.

Если такие изменения были результатом войны, значит война вовсе не ад, как, по слухам, заметил однажды Шерман, а одно из величайших чудес Господа. Поэтому, возможно, впервые за всю свою взрослую жизнь Вирджилия в ту ночь заснула спокойно.

На следующее утро, когда стрелки часов в Монт-Роял почти подошли к шести, в темноте вспыхнул яркий огонь, описал дугу и упал, рассыпав искры.

– Идут! – воскликнул Филемон Мик.

Не подумав, он схватил с обеденного стола слабо горевшую лампу и бросился к высокому окну. Чарльз вскочил, оттолкнув стул. Винтовка лежала перед ним на скатерти.

– Не подходите туда с лампой! – крикнул он.

Испуганный и взволнованный управляющий то ли не услышал его, то ли не обратил внимания на предостережение. Он отодвинул занавеску, чтобы лучше видеть:

– Они подожгли кухню. Сейчас идут к…

Ружейный выстрел разбил окно, рассыпав вокруг стекла, и отшвырнул Мика назад, на стулья. Разлитое масло мгновенно вспыхнуло. Чарльз с ругательствами прыгнул вперед.

В темноте послышались крики. Чарльз подбежал к управляющему, но было поздно. Рубашка на груди Мика была сплошь усеяна красными пятнами, выстрел дробовика убил его мгновенно.

Чарльз сорвал занавеску и набросил ее на лужу горящего масла, уже пожирающего блестящий деревянный пол. Потом несколько раз топнул по ней, гася пламя. Грянул еще один выстрел; невидимая пуля впилась в стену напротив разбитого окна.

Обгоревшая ткань испускала мерзкую вонь. Чарльз пригнулся и посмотрел в окно – на фоне пылающей кухни темнели силуэты людей. В комнату вбежал Энди, за ним Купер, с одной из старых винтовок в руке. Вторая так и лежала на столе.

Чарльз показал на нее:

– Теперь она твоя, Энди. Возьми и иди наверх, найди хорошую точку для стрельбы и начинай! Но выбери такое место, откуда можно легко уйти, если они подожгут дом.

– Да, майор, – кивнул Энди, хватая винтовку и два небольших мешочка, которые Юдифь сшила для пороха и пуль.

Чарльз не стал терять времени на размышления о том, как это странно – вооружать раба на каролинской рисовой плантации. Ему хватало о чем подумать, и прежде всего – о том, как им всем выжить.

– Вот еще что, Энди… Ты знаешь, как выглядит Каффи. Ищи его. Именно его нужно обезвредить.

– Конечно я его знаю. Говорят, он стал очень толстым и ездит на муле. Так что прицелиться будет легко. Надеюсь, именно мне удастся его прикончить.

Он вышел. Чарльз подкрался к окну. Снаружи вспыхнул второй костер. Контора плантации.

– Нам лучше наблюдать из нижнего холла, – сказал он Куперу. – Ты будешь следить за входом со стороны реки, а я – со стороны подъездной дороги. – Так они могли заодно прикрывать запертую дверь гостиной, куда отвели всех женщин и детей еще около пяти часов утра.

Чувствуя, что нервы напряжены до предела, Купер пошел следом за кузеном в просторный холл, проходящий через весь первый этаж.

– Нас так и не предупредили, Чарльз, – сказал он. – Что же случилось с теми людьми, которых ты поставил в караул?

– Откуда мне знать? Может, убили их, а может, они сбежали, а то и вовсе присоединились к банде.

Как любой опытный командир в подобной ситуации, Чарльз бо́льшую часть ночи провел снаружи, бегая от одного дозорного к другому, подбадривая их и помогая быть повнимательнее. В дом он вернулся лишь полчаса назад, чтобы немного отдохнуть и собраться с силами. И вот результат: никто так и не сообщил им, что банда уже здесь.