Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

агентурная разработка “Монастырь” превратилась в радиоигру 4-го управления НКВД СССР. Радиотехническим обеспечением игры руководил В. Г. Фишер, в дальнейшем получивший известность в качестве нелегального резидента КГБ СССР в Нью-Йорке Рудольфа Абеля. Утверждается, что для закрепления интереса абвера к ее продолжению Демьянова направили на службу в генштаб в должности офицера связи, однако такая информация вызывает значительные сомнения. Как известно, подобные должности занимают, как правило, опытные кадровые офицеры генерального штаба с академическим образованием, а “Гейне” таким критериям не соответствовал. Даже с учетом предположения, что Демьянов все же числился в генштабе по особому согласованию с НКГБ, такой вариант выглядит маловероятным. Столь удачное внедрение неизбежно насторожило бы германскую разведку, не хуже Управления кадров Наркомата обороны осведомленную о квалификационных требованиях к генштабистам. Судоплатов сообщает, что “Гейне” являлся офицером связи в штабе командующего Белорусским фронтом генерала Рокоссовского, однако и это не соответствует действительности хотя бы потому, что в 1941–1942 годах тот командовал механизированным корпусом, 16-й армией и войсками Брянского, Донского и Центрального фронтов, а Белорусский фронт был создан лишь в октябре 1943 года. Существует более вероятная версия, согласно которой Демьянов работал на должности, позволявшей ему знакомиться с графиком железнодорожных воинских перевозок, одновременно предоставлявшей прекрасные разведывательные возможности и вполне объяснимой для абвера. После этого “Монастырь” приобрел не столько контрразведывательное, сколько дезинформационное значение, причем передаваемая в абвер дезинформация имела стратегический уровень и специально готовилась в оперативном управлении генерального штаба.

Для укрепления доверия абвера “Гейне” в течение четырех месяцев отклонял предложения немцев о присылке курьеров, мотивируя это опасностью провалиться. Вообще всю операцию “Монастырь” с самого начала отличала крайняя терпеливость в проведении, усыплявшая неизбежные подозрения противника. Однако на этом фоне на второй план отошли контрразведывательные задачи, а это никак не устраивало НКВД. Поэтому в августе 1942 года “Макс” направил радиограмму с жалобой на постепенное ухудшение характеристик его рации и просьбой прислать новую. Вскоре курьеры “Станков” и “Шалов” доставили ему продукты и 10 тысяч рублей, хотя передатчика у них не было, так как из соображений безопасности они закопали его на месте приземления. Агентов собирались арестовать сразу же после их встречи с Демьяновым, но Судоплатов предложил повременить десять дней, в течение которых абвер мог ожидать от них контрольные сигналы. Лично курировавшие операцию “Монастырь” Берия и Кобулов согласились, при этом нарком предупредил начальника 4-го управления, что в случае совершения агентами в Москве террористического акта или диверсии его ждет суровое наказание. Однако все обошлось без происшествий. “Станков” и “Шалов” были впоследствии арестованы, а “Гейне” сообщил, что контакт прошел благополучно, но рация при приземлении получила повреждения и пришла в негодность. В октябре два новых курьера “Зюбин” и “Алаев” доставили “Максу” рацию, 20 тысяч рублей и свежие документы для своих предшественников. Прибывшие являлись не просто связниками, а были заброшены на оседание и самостоятельную работу. Их арестовали и использовали для поддержания у абвера иллюзии продолжения деятельности, и с этого момента игра “Монастырь” проводилась уже по двум направлениям: “Престол” и “Зюбин” — “Алаев”. Эта вторая часть вскоре выделилась в отдельную радиоигру “Курьеры”, имевшую уже строго контрразведывательную направленность. Ключевой фигурой в ней стал работавший на рации перевербованный “Зюбин”.

Абвер регулярно организовывал проверки безопасности своей сети, чтобы исключить возможность ее работы под контролем НКВД. В ноябре 1942 года с этой целью от “Макса” потребовали предоставить данные о местах работы всех членов “Престола”. Контрразведчики решили отклонить его, мотивируя соображениями безопасности, и лишь проинформировали абвер о том, что организация действует не только в Москве. Кстати, это является лишним подтверждением ошибочности утверждения о работе “Гейне” в данный период в штабе одного из фронтов, поскольку в таком случае его пребывание вне столицы было бы ясно и без особых разъяснений. Тогда из “Сатурна” поступила просьба дать явки и пароли в Ярославле, Муроме и Рязани, однако Демьянов сообщил, что там периферийных органов “Престола” нет, зато таковые имеются в Горьком. В 4-м управлении знали об интересе абвера к этому городу и таким образом решили взять под контроль агентурные сети противника в нем. Замысел увенчался успехом, после чего радиоигра “Курьеры” продолжилась не только в Москве, но и на Волге. Сообщается, что в ее результате были арестованы 23 агента противника (имеются и другие данные), однако главная цель — агентурное проникновение в центральный аппарат абвера — достигнута не была.

В конце 1942 года по линии “Монастыря” Демьянов сообщил о привлечении к работе одного из руководящих сотрудников Наркомата путей сообщения, имеющего доступ к информации о воинских перевозках и готового продавать ее за 500 тысяч рублей. Подобные источники имеют первостепенную важность для любой разведывательной службы, поэтому запрашиваемая сумма была выделена без промедления. Это позволило значительно увеличить поток дезинформационных материалов в абвер, хотя одновременно вызвало у немцев ряд подозрений, описанных в главе о союзниках рейха. Невзирая на них, радиоигра продолжалась.

И. (М.) Б. Маклярский

Летом 1944 года операция “Монастырь” получила новое направление, план которого детально разработал начальник 3-го отдела 4-го управления НКГБ СССР, заместитель Судоплатова полковник И. (М). Б. Маклярский[368]. Утверждают, что замысел этой радиоигры под названием “Березино”, проводившейся с августа 1944 по май 1945 года, принадлежал лично Сталину, хотя это и вызывает некоторые сомнения. Несомненно лишь то, что верховный главнокомандующий вместе с Молотовым и Берия санкционировал ее проведение. Операция предусматривала создание в районе Березино легендированной окруженной части вермахта, на роль командира которой был выбран пленный подполковник “ваффен-СС” Герхард Шерхорн. До попадания в советский плен он командовал 36-м охранным полком 286-й охранной дивизии СС и был захвачен при обстоятельствах, позволявших скрыть этот факт. Для осуществления столь масштабного замысла НКВД пришлось организовывать и забрасывать в район Березино опергруппу численностью в 20 человек во главе с майором госбезопасности Борисовым и некоторое количество военнослужащих войск НКВД по охране тыла.

18 августа “Макс” радировал в абвер, что, прибыв в освобожденный Минск, он случайно вступил в контакт с группой попавших в окружение и бродящих по лесам солдат и офицеров вермахта и СС. У них якобы было много раненых, заканчивались продовольствие и боеприпасы. Демьянов сообщил, что группу возглавляет Шерхорн, и для укрепления доверия сообщил некоторые подробности его биографии. Как и ожидалось, в Берлине радиограмма вызвала значительный интерес и желание объединить окруженцев в группу или отряд под единым командованием для выхода в расположение своих войск с одновременным проведением диверсионных действий в тылу Красной Армии. После недели проверки “Макс” получил радиограмму