Та, что правит балом - Татьяна Полякова

— На новое место жительства.

— Я вещи не собрала.

— Они тебе не нужны. Поехали.

Уже в машине он сказал:

— Сегодня я разговаривал с Антоном. В голове была такаясумятица.., хотелось услышать его совет.

— И что он тебе посоветовал? — усмехнулась я,отворачиваясь к окну, чтобы он не увидел моей усмешки.

— Сказал: если любишь и она ждет ребенка, чего же проще— женись на ней.

— Антона только слушай, у него полно идей.

— А я думаю, он прав. По крайней мере, все для менястало простым и ясным. Конечно, я не могу на тебе жениться, по крайней мересейчас, нужно время, чтобы все.., утряслось. Но у ребенка будет мое имя, и мыбудем вместе. Я тебе клянусь. — И он сжал мою руку.

А я, ответив на пожатие, дала себе слово: если сейчас онсказал правду, я буду любить его всю жизнь, я научусь. Я буду ему надежнымдругом, и я за него жизнь отдам. Вот так нас разбирало. Надеюсь, мы былиискренни тогда.

В приличной мелодраме все бы и закончилось на этой странице,но мы-то не были героями телесериала, жизнь не остановилась, она катила себедальше, и мы вместе с ней. Беременность протекала очень тяжело. Уже через двенедели меня положили на сохранение. Олег приезжал ко мне каждый день с ворохомненужных подарков, вызывая легкий восторг у персонала и завистливые взглядыбудущих мамаш.

Ему очень нравилась его роль, тем более что никакихизменений в его жизни в общем-то не наблюдалось. Он жил как раньше, простотеперь безмерно уважал себя. Честно говоря, меня он тогда интересовал мало. Ядумала только о ребенке. Странно было чувствовать, что во мне существует чья-тожизнь и вскоре появится человек, которому я буду по-настоящему нужна, которогоя буду любить и который не отвергнет мою любовь.

Я мечтала о нем, и в этих мечтах Рахманов отсутствовал. Вних вообще никого не было, только я и мой ребенок. Наверное, еще тогда Рахмановпочувствовал это. Иногда в его лице появлялось недовольство, и он спрашивал:«Ты меня любишь?», а я торопливо кивала.

Ребенок родился семимесячным. Мальчик. Рахманов назвал его вчесть своего отца — Николаем, что меня вполне устроило. Кто еще, кроме НиколаяЧудотворца, мог послать мне это чудо? Я любила его еще когда он не родился, акогда он появился на свет, просто спятила. Мне хотелось лишь одного: держатьего на руках. Поначалу я очень за него боялась, но все шло хорошо, он быстронабирал вес, и нас выписали домой. Дни потекли однообразные и бесконечносчастливые. Однако очень скоро Рахманов стал тяготиться новой жизнью. Ещенаходясь в больнице, я чувствовала, что с подурневшим лицом и заплывшей талиейдействую на него отталкивающе, он наблюдал за тем, как я иду, тяжело иосторожно, и в нем росло раздражение, точно его заманили в ловушку. Но я готовабыла простить ему это, все, что угодно, готова была простить.

Дома он появлялся ближе к ночи, когда я уже ложилась спать.Зато очень скоро у нас поселилась няня, пожилая дама гвардейского вида, котораявсячески старалась сократить мое общение с сыном до смешного минимума. Первыйскандал возник из-за этого.

— Нам не нужна няня. Я сама прекрасно справляюсь.

— Мне никогда не нравились женщины типа НаташиРостовой, — парировал он. — У тебя будет время заняться собой. И мноютоже наконец.

Я решила, что по-своему он, наверное, прав, и теперь поутрам отправлялась в бассейн, а потом на занятия фитнесом, хотя это совершенноне требовалось, после родов я не раздобрела, а, наоборот, выглядела прекрасно.Не зря говорят, что счастье женщине к лицу.

Вслед за няней в доме появилась еще одна дама. Я пыталасьвыяснить, где она работала раньше, но не преуспела, оттого осталась ссобственным мнением: Рахманов переманил ее с должности надзирательницы впсихушке. То, что она за мной следит, не оставляло сомнений, и, разумеется, обе— и она, и няня — не считали, что я хозяйка в доме. Стоило появиться Рахманову,как они отправлялись к нему с докладами. Я никогда не оставалась наедине сребенком, в магазины и бассейн меня сопровождал шофер, перенявший манерупрекрасных дам надзирать за мной. Даже когда я навещала Машку и мы вместе с нейгуляли в парке, он маячил сзади. Черт знает, в чем меня подозревал Рахманов, ноя решила терпеть, ведь когда-нибудь это ему надоест. Пару раз он не ночевалдома, я ему не звонила, справедливо полагая, что ничего хорошего из разговорапри таких условиях не выйдет.

— Какова роль Надежды Степановны в нашем доме? —все-таки спросила я как-то за завтраком.

— Я думал, ты заметила: она помогает по хозяйству.

— Я вполне могу убрать квартиру и приготовить еду сама.

— Предпочитаю стряпню Надежды Степановны.

— Если учесть, что ты дома только завтракаешь, да и тоне всегда, довольствоваться ее стряпней приходится мне.

Потом он пропал на двое суток, и мобильный не отвечал. Таккак это были выходные, в конторе я его тоже не обнаружила. В понедельник онпоявился часов в одиннадцать утра.

— У тебя все в порядке? — спросила я.

— Тебя интересуют мои дела? — усмехнулся он.

— Конечно.

— Но спрашивать, где я был, ты не собираешься?

— Я догадываюсь.

— И что?

— Ничего, я полагаю.

— Далее последует сентенция, что ты мне не жена?

— Не последует, — ответила я и хотела уйти, но оностановил меня.

— Тебе ведь это безразлично. Ты хотела ребенка, и тыего получила. Ты всегда добиваешься, чего хочешь.

— По-моему, ты уже сообразил, что свалял дурака, нопризнаться в этом не желаешь, вот и ищешь виноватых.

— Я свалял дурака, поверив, что такая, как ты, в самомделе может что-то чувствовать. В тебе нет чувств, одни инстинкты. Пришло времярожать, и ты родила, а я теперь лишний, раз свою функцию выполнил.

— Чего ты хочешь от меня? — спросила я со вздохом.

— Того, что ты не можешь мне дать: любви. Ты меняникогда не любила, было одно притворство и желание использовать. Что ж, тебеэто удалось.

— Может, пришла пора указать нам на дверь?

— Так вот чего ты добиваешься? Не дождешься, дорогая.