Вегетарианка - Ганс Хан

Вслед за санитаром она входит в холл на третьем этаже. В ясный день это пространство заполняется пожилыми пациентами, которые сидят на скамьях у окна, греясь на солнце, заядлыми игроками в пинг-понг, а также музыкой, что включают медсестры в своей комнате, и мелодии эти вызывают светлые чувства. Но сегодня все оживление обитателей корпуса словно погасил дождь. В холле тихо, людей совсем немного. Наверное, большинство пациентов разбрелись по своим палатам. Страдающие старческим слабоумием сидят, вобрав головы в плечи, и грызут ногти или смотрят себе под ноги, кто-то молча прилип к окну. Возле стола для пинг-понга никого нет.

Она бросает взгляд на западную сторону коридора, где обычно после полудня через широкое окно льется поток солнечных лучей. Когда она приезжала навестить сестру в марте, перед самым ее исчезновением, та не вышла в комнату для свиданий. До этого ей позвонила ответственная за Ёнхе медсестра и сказала, что ее подопечная, как это ни странно, вот уже несколько дней отказывается покидать корпус больницы и что она не хочет выходить даже на свободную прогулку, так любимую всеми больными.

Тем не менее, не желая возвращаться назад ни с чем – не зря же такой длинный путь проделала, – она попросила показать ей сестру, и санитар спустился за ней на первый этаж.

Увидев причудливую женскую фигуру, которая стояла вниз головой в коридоре, окнами выходящем на запад, она не могла представить, что это Ёнхе. И только когда медсестра, разговарившая с ней по телефону, подвела ее ближе, она узнала длинные густые волосы сестры. Та стояла, опираясь на плечи и подняв ноги вверх. Лицо ее было красным от прилившей крови. Медсестра с беспокойством сказала:

– Вот уже тридцать минут так стоит. Два дня назад это началось. Кажется, и говорит что-то… Она отличается от других больных с такой формой заболевания. До вчерашнего дня мы ее переворачивали на ноги и вели в палату, однако она и там вставала вниз головой… И запретить делать это мы не можем.

Прежде чем вернуться назад, медсестра добавила:

– Если ее толкнуть, она упадет. Не послушается вас – попробуйте толкнуть. Я все равно собиралась поднять ее и вести в палату.

Оставшись наедине с сестрой, она присела на корточки и попыталась поймать ее взгляд. Если человек перевернется вниз головой, его лицо будет казаться не таким, как если бы он стоял на ногах. Несмотря на свою худобу, лицо Ёнхе выглядело странным из-за оттянутой вниз кожи. Сверкающие живым блеском глаза смотрели куда-то в пустоту. Кажется, она даже не узнала в подошедшей женщине свою сестру.

– …Ёнхе.

Не услышав ответа, она позвала ее немного громче:

– Ёнхе. Что ты делаешь? Давай ты встанешь как следует, а?

Она коснулась рукой ее разгоряченной щеки.

– Вставай на ноги, Ёнхе. Голова не болит? Лицо вон какое красное.

В конце концов пришлось ее толкнуть. И в самом деле, она свалилась, ударившись ногами об пол. Она обняла Ёнхе за шею и приподняла.

– Сестра, – Ёнхе светло улыбнулась, – когда ты приехала?

Ее лицо светилось радостью, словно она только что пробудилась от хорошего сна.

Подошел санитар, наблюдавший за стеной, и провел их в отдельную комнату, расположенную рядом с холлом. Сказал, что больные в тяжелом состоянии – те, кто не может спуститься к регистратуре, – с родственниками здесь встречаются. Очевидно, в этой комнате проходили и консультации с врачами.

Она собралась выложить на стол продукты, но Ёнхе вдруг сказала:

– Сестра, больше не приноси сюда ничего. – Затем улыбнулась: – Мне теперь вообще можно не есть.

– О чем ты говоришь?

Она с недоумением посмотрела на Ёнхе. Такого светящегося радостью лица она давно у сестры не видела. Вернее, никогда. Она спросила:

– А что ты делала несколько минут назад?

Вместо ответа Ёнхе задала встречный вопрос:

– Сестра, знаешь ли ты?

– Что?

– Я и не подозревала. Думала, деревья стоят прямо… Только недавно все выяснила. Оказывается, они стоят, упершись руками в землю. Смотри, смотри туда. Разве это не удивительно?

Ёнхе вскочила и показала на окно:

– Все, все деревья стоят вниз головой! – И она радостно засмеялась.

Только сейчас она осознала, что выражение лица сестры напоминает ей о мгновениях их детства: ее маленькая сестричка прищуривала глаза, которые вдруг становились черными, и у нее беззаботно вырывался невинный смех.

– А знаешь, как я узнала? Во сне узнала. Когда я стояла вниз головой… из моего тела выросли листочки, из рук вылезли корни… и я начала зарываться в землю. Все глубже и глубже… В паху стали пробиваться цветы, и я раздвинула ноги, широко так раздвинула…

Не находя никаких слов, ошеломленная, она лишь печально смотрела в глаза Ёнхе, блестевшие, как в горячке.

– Меня, мое тело надо облить водой. Сестра, мне не нужна еда. Мне нужна вода.

* * *

– Спасибо вам за заботу.

Она благодарит главную медсестру. Угощая рисовыми хлебцами, обходит и других сестер. Пока она, как обычно, разговаривает с ними о состоянии Ёнхе, к ним отойдя от окна медленно приближается больная лет пятидесяти, уже несколько раз принимавшая ее за сотрудницу больницы, и низко кланяется.

– У меня болит голова. Попросите, пожалуйста, доктора прописать мне другие лекарства.

– Я не работаю здесь. Пришла навестить младшую сестру.

Женщина умоляюще смотрит ей в глаза.

– Спасите меня… Понимаете, голова так сильно болит, что мочи нет. Как мне жить с такой болью?

В это время один из пациентов, мужчина лет тридцати, подходит к ней сзади и встает почти вплотную. В подобных заведениях такое часто бывает, однако ей становится не по себе. Обитателям больницы все равно, что существует определенная дистанция, которую следует соблюдать между собой и другими, им все равно, что нельзя подолгу пристально смотреть в лицо человека. Среди них можно увидеть людей с потухшими глазами, живущих в своем замкнутом мире, и в то же время довольно часто встречаются обладатели такого ясного взгляда, что их даже можно принять за доктора. В таком состоянии когда-то находилась и ее Ёнхе.

– Госпожа медсестра, почему вы не накажете этого человека? Ведь он все время бьет меня!

Это пронзительно кричит главной медсестре женщина за сорок. Очевидно, мания преследования этой пациентки с каждым приступом обостряется.

Она еще раз благодарит медсестер и кланяется им.

– Сначала повидаюсь с сестрой, попробую поговорить с ней.

По выражению их лиц она чувствует, что они тоже устали от Ёнхе. Никто из них не верит, что убеждения или уговоры сестры хоть как-то повлияют на больную и заставят ее принимать еду. Она осторожно, так, чтобы ненароком никого не задеть, проходит мимо людей. Идет по восточному коридору к палате Ёнхе. Входит в открытую дверь, и тут же ей навстречу встает женщина с короткой стрижкой.