Не верь, не бойся, не проси. Книга 2 - Морвейн Ветер

Уже выходя, Роман бросил на неё задумчивый взгляд, но ничего не сказал.

– Он будет вместо Тука? – спросила Яна устало. Тук ей нравился. Видеть на его месте кого-то другого не хотелось совсем.

– Может быть, – Яр потёр воспалённые веки. – Не хочу лишний раз светиться на всём этом дерьме.

Яр встал и подошёл к Яне вплотную.

– Ты как? – спросил он. – Отпуск получился не очень, да?

Янка пожала плечами и отвернулась.

– Мы ещё можем вернуться, – сказала она тихо, хоть и сама отлично понимала, что об этом речи не может быть.

– Прости, – сказал Яр и притянул её к себе.

Если бы не это, Янка вряд ли бы решилась заговорить, потому что сам Яр не говорил с ней о своём прошлом никогда. Но напряжение прошедших дней и без того держало её на пределе, а эта непривычная мягкость стала последней каплей.

– Яр, насчёт того, с чего всё началось… – сказала она.

Яр непонимающе посмотрел на неё.

– Я про то лето, Яр. Мне очень жаль, прости.

– Я же сказал, это было давно, – Яр поморщился и дёрнул плечом.

– Нет. Дай я попробую объяснить, – она замолкла, собираясь с мыслями. – Я не понимала, даже подумать не могла, что он может так тебе отомстить. Ты был… Такой сильный, Яр. А я такая дура… Мне просто в голову не пришло, что он сильнее тебя.

– Я сказал…

– Подожди. Я всё-таки хочу объяснить, – Янка облизнула губы, – я боялась его. Это, конечно, глупо. Он не смог бы сделать со мной то, что сделал с тобой. Мне и вообще в сущности нечего было терять. Но я всё равно боялась… До коликов… Не знаю чего. Одного его взгляда и… – она повела плечами, отгоняя наваждение, – ничего не изменилось. Я всё так же его боюсь. Даже просто смотреть ему в глаза, – Янка опустила веки. – Тебе, наверное, всё равно, но я просто не смогу сделать то, о чём ты говоришь.

– Яна, я тоже боюсь.

Янка вздрогнула и удивлённо посмотрела на него.

– Именно поэтому я хочу, чтобы он понял – больше у него нет власти надо мной. Дело не в звании, не в деньгах, не в понтах. Я хочу почувствовать это. Что он больше не сильнее меня.

Янка вздохнула и отвела взгляд.

– Ты правду сказал во дворе? – спросила она.

– Да, – не задумываясь ответил Яр.

– И в машине? Что это последний раз?

– Да. Я больше никому тебя не отдам. Ты нужна мне самому.

Глаза защипало. Янка уткнулась носом Яру в плечо, чтобы тот не увидел как блестят её ресницы.

– Хорошо, – сказала она тихо. – Я сделаю, если тебе это нужно, Яр.

В новом доме Яра были бассейн, тренажёрный зал и тир. Янка снова начала тренироваться – впервые за полгода. Восстанавливать форму было нелегко, тем более теперь приходилось делать всё самой, без помощи тренера – и, что расстраивало её куда больше, без молчаливого присутствия Яра.

Яр, казалось, окончательно махнул рукой на свою ногу, продолжавшую вяло ныть и не допускавшую серьёзных нагрузок. Он мог, скажем, протащить Янку на себе два десятка метров, чтобы повалить на кровать, и даже, в пылу возбуждения не заметив боли в бедре, крепко оттрахать, но наутро порванные мышцы всё равно давали о себе знать.

Яр ругался и матерился на чём свет стоит, но обвинять было некого – тогда, в далёком девяносто третьем, он сам решил, что справится без помощи врачей.

Янка уговаривала его подключиться к тренировкам и так и сяк, но Яр вёлся на её уговоры от случая к случаю, и потому большого результата его занятия не имели.

Янка, в свою очередь, сходила с ума от безделья, и поэтому решила, что ежедневные тренировки немного разнообразят её скучную, за исключением недолгих часов в обществе Яра, жизнь.

Таким же способом борьбы с бездельем стал для неё и клуб. Игрушка пришла к ней с запозданием, когда она уже порядком потеряла интерес к вечеринкам и дискотекам. Зато – может быть, именно поэтому – управление клубом давалось ей легко. Она знала субкультуру, которая приносила ей деньги, от и до. Могла с первого взгляда определить, нужно ли сменить диджея или просто добавить новых коктейлей в меню. Отлично представляла себе аудиторию, которая может принести деньги, и ту её часть, которую стоит запускать внутрь только для массовки.

И всё равно Яне было скучно.

К началу сентября стало ясно, что Журавлёв-старший на сделку не пойдёт, и Яр посвятил её в детали плана «Б» – простого, как пять копеек.

– Если он не пойдёт на сделку, то пойдёт нахер, – сказал Яр. – У твоего папаши обширные связи в нашем бизнесе, так что просто прихлопнуть его не удастся. Да и такие вещи сейчас все на виду – придётся действовать аккуратнее.

– И тут в дело вступаю я, – вздохнула Яна.

– Да. Нашу плёнку мы обнародуем – прокрутим по ТВ, тут завязки у нас есть. И, как я думаю, уже завтра Жорик окажется без кресла в думе. В отставку его попросят уйти без нас.

– Это месть?

– Да. Но не только она. Такие, как Журавлёв, должны знать, что шутить со мной нельзя.

– Ладно, поехали дальше.

– Так вот. Второй у нас на примете Михаил. И он должен дать мне то, что я хочу. Чтобы Журавлёв и все остальные вместе с ним поняли, что я всё равно добиваюсь своего – так или иначе.

– Похоже, будет всё-таки так…

– Да. На него мы тоже подготовим компромат.

– Яр, а ты не думаешь, что после скандала с отцом он уже не купится на этот трюк? Вернее, вообще не купится на меня?

– После скандала он как раз будет отлично понимать, чем это дело ему грозит. И, конечно, захочет затаиться на время. Именно поэтому мы сначала сделаем запись, а потом уже пустим первую плёнку в ход.

– Хорошо, – произнесла Янка.

Дело они обсуждали, сидя за столиком во дворе. Жара стояла такая, что из головы выветривались остатки мыслей и Янка была согласна уже на всё, только бы поскорей убраться из Москвы.

– Янка, – Яр поймал её руку, потянувшуюся было за сигаретой, и привлек к себе, так что Янке пришлось посмотреть ему в глаза. – Ты не должна с ним спать.

– Ты всегда так говоришь…

– Не всегда. И во всяком случае, не в этот раз. За тобой будут следить. Думаю, что это будет Роман…

– Нет, – отрезала Янка мгновенно.

– Что?

– Я сказала, нет. Пусть снимает кто-то ещё.

Яр задумался.

– Ладно, пусть будет Иван.

Янка кивнула.

– Я всё поняла, Яр, не в первый раз. Не подведу.

На последних словах Янка горько усмехнулась, а в глазах Яра мелькнула злость, но никто из них не заметил реакции другого.

***