Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи - Майкл Грант

По приезде в столицу эти двое юношей, Александр III и Аристобул IV, должны были жить в доме римлянина по фамилии Поллион. Предполагалось, что это Гай Азиний Поллион, видный государственный муж, известный писатель и покровитель литераторов. Но при новом режиме Августа Азиний Поллион держался подчеркнуто отчужденно, следуя устаревшим пристрастиям к libertas, свободе слова и дел аристократа. «Он, — по выражению сэра Рональда Сайма, — был своего рода привилегированным мелким нарушителем общественного покоя». Ирод вряд ли доверил бы своих детей этому в известной мере настроенному против Августа деятелю, и скорее они были вверены заботам Публия Ведия Поллиона, одного из видных сторонников имперских порядков. Всадник, возможно выходец из простой семьи, прославившийся своей показной роскошью и жестокостью, он был ведущим финансовым экспертом режима, которого высоко ценил и которому доверял Август, вскоре после победы при Акции вверивший ему крайне важную провинцию Азия (запад Малой Азии). Так что дом Ведия Поллиона вполне мог служить местом, где Ирод поселил своих сыновей. Хотя они и не были старшими детьми, их хасмонейская кровь, несмотря на трагическую судьбу матери, позволяла считать их вероятными наследниками, и в тот период, похоже, так думал и сам Ирод. Но его заботы о таком их образовании вызвали глубокое недовольство у многих иудеев. Ибо в Риме сыновьям Ирода предстояло жить в, доме неиудеев, и их наставниками тоже были бы неиудеи.

* * *

Как обычно, от нападок изнутри можно было отмахнуться, если Ироду удавалось привлечь внимание к своим успехам в отношениях с римлянами. И такая блестящая возможность возникла в 20 году до н.э. когда Август лично появился в Сирии. Ирод отправился в Антиохию встретиться с ним второй раз, сопровождал его друг и министр Николай Дамасский (тот записал, что видел приехавших встретиться с императором послов из Индии).

В это время Август, как и многие римские вожди, посещавшие эту часть света, был главным образом озабочен отношениями с восточной державой Парфией. Как всегда, яблоком раздора была Армения: римская гордость прежде всего требовала отмщения за трагедию Красса 33 годами раньше и возвращения захваченных в то время римских знамен. Умнее, чем большинство римских правителей до и после него, Август решил, что армянский вопрос лучше уладить дипломатическими, чем военными средствами; а в мае 20 года до н.э. парфяне к тому же вернули знамена пасынку императора Тиберию. На них произвело впечатление прибытие внушительной римской армии под командованием Тиберия. Если бы дело дошло до драки, наличие на сирийском фланге сильной и надежно защищенной Иудеи имело бы существенно важное значение и Ироду пришлось бы сыграть свою роль. Но до драки дело не дошло. Тем не менее Ирод смог с выгодой использовать присутствие Августа; за время пребывания в Антиохии император принял несколько важных решений, касавшихся Иудеи.

Первое решение явилось результатом зигзага удачи в пользу Ирода. От прободения кишечника умер ливанский князь Зенодор, которого за три года до того обязали уступить иудеям три большие области к востоку от Галилейского озера. В результате Ироду передали еще две области к северу от озера, что означало весьма значительное расширение его царства. Одной из них была Улафа, расположенная на северной оконечности нынешней израильской территории; ее название сегодня сохранилось в названии пересохшего озера Хула. Другой новоприобретенной областью была Паниада у подножия горы Хермон, включая город под тем же названием, ныне Банияс, в части территории Сирии, оккупированной Израилем в 1967 году. Август постоянно стремился разбавить царство Ирода неиудейскими землями и был весьма доволен тем, что у границ сирийской провинции такой надежный монарх-клиент вместо не заслуживающей доверия династии Зенодоров.

Что до Ирода, тот был доволен приобретением расположенной на склоне горы Хермон важной неиудейской святыни, по имени которой была названа Паниада — Панин, или святилища Пана. Здесь, над пещерой, где находился один из главных истоков Иордана, стоял алтарь Пана. Он изображен на монетах Кесарей Филиппи (так переименует Паниаду сын Ирода), а развалины можно видеть и сегодня. Перед гротом Ирод воздвиг храм, посвященный Риму и Августу, — двойник храма, который он построил в Себастии, — из белого мрамора, однако разбросанные кругом обломки колонн давали основания полагать, что портик воздвигли из египетского гранита. Если это так, то в выборе материала сквозила насмешка — вероятно, задуманная как злой выпад против посмертной славы Клеопатры. Ибо Паниада — место битвы в 200 году до н.э. после которой египтяне навсегда утратили господство над Палестиной. Они проиграли ее Селевкидам, но теперь и Селевкидов давно не было; освободившие от них Иудею Хасмонеи никогда не доходили до Паниады. И вот теперь Ирод ее присоединил, и приобретение этих северных территорий означало, что под ним был весь традиционный исторический Израиль, от Дана до Вирсавии, — Дан находился всего в нескольких милях от Паниады, а Вирсавией являлась его родная Идумея. Ни один иудей со времен Соломона не правил таким огромным царством.

Хасмонеем, чьи владения приближались по размеру к Иродовым, считался Александр Яннай. И самым долговременным из его приобретений было завоевание и обращение в иудаизм расположенной за Иорданом Переи. Ее узкая длинная территория протянулась начиная от 20 миль к югу от Галилейского озера до срединных берегов Мертвого моря — от открытых ветрам благоухающих лесов, садов, виноградников и житниц Гилеада до растрескавшихся каменистых степей Моава. К северу от границ Переи располагались греческие города-государства (Декаполис). Но большая часть ее границ нуждалась в охране от арабов Силлея: этой цели главным образом служили грозные перейские крепости Ирода Махер и Восточный Геродиум.

А теперь, в 20 году до н.э. когда Ирод был в Сирии у Августа, он сказал императору, что хочет облегчить себе жизнь, посадив своего брата Ферору тетрархом (князем) в Перее. Кое-кто из современных исследователей счел, что к этому его принудил Август, имевший в виду, что Ферора будет в значительной степени независим от Ирода. Но конечно же эта идея принадлежала самому Ироду и имела целью укрепить свою власть, а не делить ее. Верно, что Ферора был почти неуправляем, но Ирод считал, что сможет с ним поладить. В Фероре странным образом уживались слабоволие и упрямство. По своей слабости он часто становился орудием более честолюбивых членов семьи, особенно женской половины, которые не раз толкали его на поступки, вызывавшие пагубные затруднения в отношениях с братом. В связи с женщинами выражалась и такая черта, как упрямство — он одну за другой отверг двух невест царских кровей, которых навязывал ему Ирод, — свояченицу и дочь самого Ирода. Ферора отказал им обеим, поскольку любил рабыню, на которой впоследствии женился. В тот век суровых династических браков не по любви такая романтическая неуступчивость была явлением необычным.

И это не остановило Ирода — с согласия Августа он назначил Ферору тетрархом Переи со значительным жалованьем в дополнение к доходу с управляемой им территории. В известном смысле это была всего лишь приукрашенная должность провинциального правителя, подобная постам, занимаемым другими персонами в Идумее, Галилее или Самарии, но в данном случае имелось в виду нечто большее. Как всегда, Ирод предохранял собственную идумейскую семью на случай, если что-либо произойдет с ним самим. Но ближайшие последствия этого назначения были незначительными: Ферора предпочитал держать свой двор в Иерусалиме, поближе к царскому дворцу с его интригами.