Пир попрошаек - Дэниел Худ

Лайам отступил от двери и сделал пару шагов вниз по ступенькам, но лорд Окхэм не двинулся с места. Вскинув брови, он посмотрел на упавший бокал, потом на Квэтвела и опять — на бокал. Барон заворчал, потом наклонился и поднял посудину.

Резко мотнув головой — так, что длинная белокурая косичка взметнулась, — юнец развернулся и удалился. В глубине дома послышался звон стекла.

Окхэм вздохнул и спустился с крыльца, увлекая с собой Лайама.

— Эти провинциальные лорды так неотесанны… Квэтвел до сих пор удивляется, что полы в наших домах не забросаны камышом. Это удобно, говорит он, а главное — можно без опаски свинячить. Ну что, господин Ренфорд, — вы готовы к сражению?

— Полагаю, что да, милорд.

— Обращайтесь ко мне без титула и лучше — по имени, — с улыбкой предложил Окхэм. — Мне кажется, так будет удобнее. — Лайам кивнул, соглашаясь. — Постарайтесь действовать сдержанно и осмотрительно. Квэтвел в курсе происходящего — я доверяю ему, как себе, — но для всех остальных ваша миссия должна оставаться тайной.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Лайам. Он обошелся в ответе без титула, но заставить себя назвать высокородного красавца по имени так и не смог. Хотя, уж конечно, не из раболепия. Многие из тех, с кем Лайам приятельствовал в годы студенчества, принадлежали к самым славным фамилиям королевства, но в компании однокашников все были с ними на «ты».

Впрочем, и отец Лайама был когда-то на «ты» с королями. Собственно говоря, мидландские Ренфорды на знать Южного Тира всегда поглядывали свысока. Но… с тех пор утекло много воды. «Незачем ворошить прошлое, — сердито подумал Лайам. — Просто ты отвык от общения с именитыми господами».

Из дома вышел надутый, как барышня, Квэтвел, и вся троица двинулась по улице вниз. Молодой барон был на голову ниже своих спутников. Маленький рост, пухлые, обиженно искривленные губы и кокетливая косичка действительно делали его похожим скорее на барышню, чем на мужчину.

Окхэм, насвистывая какой-то мотивчик, шел быстрым, размашистым шагом, Лайам без труда за ним поспевал, но Квэтвелу приходилось почти бежать, что он и делал, все больше мрачнея.

Словно для того, чтобы дать ему передышку, лорд неожиданно остановился возле празднично освещенных окон особняка Годдардов.

— Веселая вечеринка, — сказал он одобрительно, поглаживая усы.

— Торговцы! — презрительно фыркнул Квэтвел и побежал дальше.

— Так что же с того? У них есть чему поучиться, — заметил Окхэм и, подмигнув Лайаму, пошел за приятелем. Но теперь он, словно нарочно, замедлил шаги, вынуждая барона умерить свою прыть.

Они молча свернули за угол, приближаясь к парадному входу огромного особняка. Охранники с алебардами по-прежнему стояли как вкопанные, но внушительного вида лакей, которому гости вручали билеты, уже сошел со своего места. Он, привалясь к колонне, потягивал из роскошного кубка вино и беспечно болтал с какой-то девицей.

Лайам удивился, заметив, что Окхэм сворачивает к заведению Герионы, но безропотно повернул в ту же сторону. Толстуха с котлом супа все еще топталась возле дверей. Когда мужчины поднялись по широким ступеням, она присела в насмешливом реверансе.

— Веселых пирушек вам, господа!

— И вам веселых пирушек, матушка, — с улыбкой ответил Окхэм, а Лайам шутливо ей поклонился. Лишь Квэтвел сердито промаршировал мимо и встал, дергая ручки дверей. Наконец одна из массивных створок соизволила отвориться, и молодой барон проскользнул внутрь. Окхэм придержал Лайама за плечо и, усмехнувшись, сказал:

— Обратите внимание на барельефы.

— Они весьма… своеобразны. — Лайам решил ничему не удивляться, хотя и был несколько ошеломлен нет, не откровенностью сценок, изображенных на барельефах, а тем, куда его привели. — И вот странность, даже на небольшом расстоянии детали резьбы скрадываются, и с улицы эти двери смотрятся вполне благопристойно.

— Тоже своего рода… достоинство, — с заминкой произнес лорд Окхэм, словно реплика спутника его озадачила, и повлек Лайама за собой.

Внутри здания с тех пор, как Лайам здесь побывал, не произошло никаких изменений. Пространство огромного вестибюля, похожего скорее на зал, венчала мраморная широкая лестница, плавной дугой уходящая вверх; в стенных нишах, а также всюду, где только возможно, стояли кадки с экзотическими цветами. Но самой примечательной деталью пышного оформления зала являлся фонтан, в центре мраморной чаши которого возвышалась скульптурная группа, изображавшая влюбленную парочку, слившуюся в сладострастном объятии. Поза любовников и кое-какие фрагменты скульптуры не оставляли сомнений, что соитие близится к апофеозу.

Не было здесь в прошлый раз только разноцветных фонариков и гирлянд, а главное — тогда не было посетителей. Сейчас же вестибюль заполняли мужчины всех возрастов, никто из которых, казалось, даже не посмотрел на вошедших. Впрочем, их извиняла сама ситуация, ибо внимание многих гостей полностью занимала стайка весьма миловидных девушек в облегающих одеяниях одинакового покроя, державшихся на удивление скромно. Они не кокетничали и не строили глазки, а чинно беседовали с кавалерами, чем задавали собранию спокойный, благожелательный тон. Вдали от них, в уголке, оплетенном тропическими растениями, уединилась группа строго одетых господ с бокалами, ведущих оживленный и, судя по всему, деловой разговор. Некий диссонанс в атмосферу вечера вносил лишь хоровод подгулявших юнцов в полумасках, окруживших фонтан и с хохотом затаскивавших девушек в свою вереницу. Их разухабистой пляске подыгрывал небольшой, состоящий из трех музыкантов, оркестр.

Возле фонтана стояла и сама Гериона. Высокая, статная, с гривой черных, искусно подколотых, где надо, волос, она как раз урезонивала расшалившуюся молодежь. Приструнив нарочито потупившегося перед ней верховода компании, дама повернулась и грациозным движением обозначила реверанс, приветствуя новых гостей.

— Ульдерик здесь? — резко спросил Квэтвел, нервно играя перчатками.

— Добрый вечер, барон Квэтвел, — вежливо произнесла Гериона, игнорируя грубость. — Граф Ульдерик ожидает вас там же, где и всегда. Добрый вечер, лорд Окхэм. Господин Ренфорд, весьма рада вас видеть!

Какая память! Лайам улыбнулся и поклонился в ответ. Помнить клиентов по именам — всего лишь практика работы содержательниц домов удовольствий, но ведь он, Лайам, клиентом мадам Герионы никак не был и посетил это заведение только раз.

Однако все складывалось как нельзя лучше. Квэтвел, бесцеремонно проталкивавшийся к лестнице, удивленно на него покосился, да и во взоре Окхэма вспыхнули искорки изумления. Лайам понял, что приветствие Герионы доставило ему больше веса в глазах красавца, чем все рекомендации Трэзии Присциан.

«Ну не смешно ли определять, достоин ли человек уважения, лишь по тому, узнают ли его в борделях в лицо?»

— Элис проводит вас, господа, — мадам повелительно щелкнула пальцами. Одна из девушек тут же покинула хоровод и поспешила к хозяйке. — Будь добра, дорогая, отведи гостей в красную комнату. Веселых вам пирушек, милорды!