Сновидения - Яркая Дэйзи

На короткий миг мне подумалось, что я была готова так заботиться о Кёджуро всю жизнь — не только в минуты надобности из чувства долга перед бабочками. Хотелось радовать его, любяще оберегать и согревать в нежных объятиях холодной ночью — просто быть рядом! — Взять бы его сейчас за руку, хотя бы на чуть-чуть! Переплести пальцы и прошептать что-то нежное…

Наши взгляды встретились, и внутри меня пронеслись крики смятения. Кёджуро смотрел на меня вдумчивым глубоким взглядом, на дне которого разрасталось необъяснимое пламя. Игривые и живые язычки огня играли в его глазах и тепло улыбались искрами — всё внутри меня вдруг трепетно сжалось и заныло. Я одарила мужчину жаждущим взглядом в ответ — одиноким и бушующим, как вой ненастной погоды. Когда пламя и ветер столкнулись, то слились в ярком танце и разрослись до необъятных размеров. Горячо и громко колотилось в груди моё сердце — неожиданно содрогнулось и громыхнуло мужское. Наши взоры встретились и вспыхнули яро, и всё рядом стремительно поблекло и потеряло свою значимость.

— Я почти закончила с вами, — зашептала. Мужчина бегло опустил взгляд на мои губы, и я смущённо отвернулась, суетливо промокнув лоскуты ткани пахучими лекарствами. — И прошу прощения…

Кёджуро ещё какое-то время смотрел на меня со странной улыбкой, а после негромко заговорил:

— Обращайся ко мне проще, Мэй. — Он упорно разглядывал меня, склонив голову на бок. — За что ты извиняешься? — И поддался вперёд, ища мой взгляд.

— Пока вас… тебя не было, я доставила неудобства. — Мои ресницы затрепетали, и я вновь подняла свой взгляд, из-за чего лицо мужчины потеплело светлой, удовлетворённой улыбкой.

Кёджуро шумно выдохнул.

— Вовсе нет! Ни разу! — в его речах заплескалась привычная бодрость. — Не беспокойся об этом!

— Хорошо. Спасибо, — вымолвила я вкрадчиво и учтиво.

«Не знаю, за что я ценю его больше всего, — думала я. — За то, кем он являлся. Кем он делал меня. Или за то, что во мне пробуждалось, когда он был рядом? — Мои губы дрогнули в слабой улыбке. — В одном я уверена — он нужен мне. Всегда».

Я вдохнула полной грудью аромат лаванды и мёда, который нашёл путь до моего сердца со времён путешествий в грёзах. Влажной тканью я скользнула по крепким плечам и груди. Кёджуро молча наблюдал за мной неотрывным взглядом, который был давно знаком — именно так я смотрела на мужчину когда-то в грёзах: жадно, требовательно и томительно. В душе грелась мысль, что я была ему интересна — хотелось, чтобы он всегда смотрел на меня вот так. И только на меня.

«Я ужасна… — Мои действия вновь стали механическими и отточенными, сознание цепко затянул водоворот густых и противоречивых мыслей. — Не хочу делить его… с другой женщиной. — Я поджала губы. — Боюсь представить, что со мной будет, если у него появится другая. А, если уже есть? — Беглый взгляд скользнул по мужской руке. — Кольца нет… О чём я вообще думаю?»

— Скажи, а мы раньше нигде не встречались? — неожиданно спросил мужчина, и я резко остановилась. На секунду моего лица коснулась нежная улыбка, но я поспешила сменить её непоколебимым спокойствием — однако, этого мгновения хватило, чтобы стать судьбоносным для меня и Кёджуро. На лице мужчины отразились сомнение, надежда и что-то ещё — совершенно новое и незнакомое для него, чувство, которое он ранее никогда не испытывал. Не испытывал ведь?

«Меня может с ней что-то связывать», — подумал мужчина и оказался несказанно счастлив. Объяснить это внезапное чувство он ничем не мог.

— Если и встречались, то я сейчас не вспомню. — Нехотя придерживалась я легенды с амнезией. — Но, когда смотрю на тебя, кажется, словно и правда виделись где-то давным-давно, — заговорила я осторожнее.

Кёджуро широко улыбнулся.

— Верно! — громко воскликнул он. — Смотрю на тебя и думаю — точно знакомы! А где — вспомнить не могу! — заговорил он быстро, окрылённый яркими мыслями. — Удивительно! — И воспрял боевым духом.

— Удивительно… — повторила я вслед за ним и бережным касанием разносила мазь по телу спутника, и последний неожиданно задержал дыхание. — Не нужно отказываться от лечения… Кёджуро, — ласково сказала я, едва не назвав его «мой милый». Когда я закончила, то туго затянула повязки и прочно зафиксировала их на теле. Не поднимая взгляд, я суетливо и с присущей аккуратностью проверила все бутыльки с лекарствами и убрала их в маленькую сумку.

Кёджуро склонил голову на бок, продолжая смотреть на меня с улыбкой.

— Мне нравится! — неожиданно воскликнул он.

— Что же? — Я удивлённо проморгала.

Но он проигнорировал меня:

— Мэй!

— Да? — И я улыбнулась тепло.

— Назови моё имя, — сказал он беззаботно. Смущение алыми красками прилипло к моему лицу, и я рвано выдохнула.

— Кёджуро, — тихий ответ.

Мужчина светло улыбнулся и кивнул, а потом задумался, словно принимал важное для себя решение.

— Мне нравится, когда ты зовёшь меня по имени, Мэй, — произнёс он полушёпотом, окончательно нарушив мой сердечный покой. Если между нами и были какие-то стены, то они тотчас рухнули. Мои губы задрожали — я с трудом сдержала себя от того, чтобы не обнять мужчину прямо сейчас.

В поместье бабочек я возвращалась с красными, пылающими, щеками.

Часть 10 «Семья Ренгоку»

Неделями ранее.

В Идзакае всё оставалось неизменным — вонь и буйства пьяниц. Для последних не было повода, чтобы нахлебаться зловонным пойлом: будь на то свадьба или поминки, непогода или ясное небо — опухшие красноносые рожи убого толпились в одном месте, падали ниц и выворачивали плешивые карманы, чтобы наполнить желудки хмельными напитками. Шинджуро Ренгоку был из тех, кто презренно порицал этих убогих нелюдей и брезгливо отворачивал лицо. Кто бы мог подумать, что спустя годы он стал одним из них — жалким ничтожеством. Когда после смерти любимой жены он впервые пригубил бутылку сакэ, подумал, что мог остановиться, но ничего не вышло. Как и у его отца и деда, которые, начав, не сумели сделать шаг назад. Каждый из которых свято себе обещал, что никогда не встанет на тропу отца.

«Почему мои дети не ненавидят меня? Почему не смотрят с осуждением, как все остальные? — Злился Шинджуро на сыновей и самого себя. Он мечтал, чтобы они от него отказались — от позорного отца, опорочившего фамилию Ренгоку. Но как бы Шинджуро ни пытался, бросить пить никак не получалось, как и у сыновей отвернуться от него. В жизни главы дома Ренгоку всё неожиданно перевернулось, когда пришло осознание, что он упустил нечто важное в своей жизни — тогда он узнал о женитьбе старшего сына и