Сновидения - Яркая Дэйзи

Сенджуро прочитал мою реакцию неправильно.

— Отец… — наивно и мило протянул мальчишка, и мне резко захотелось его обнять и избаловать заботой. Как у такого, как Шинджуро, мог родиться настолько очаровательный ребёнок?

«И всё-таки он прав, этот Шинджуро. Захаживала я часто — едва ли не каждый день! Всё по воле Шинобу — письмо передать, другое забрать, — подумала я. — Но такая открытость в старшем Ренгоку даже нравится. В моей жизни хватает людей, обрамлённых таинственностью… — я призадумалась. — О чём же Шинобу и Кёджуро так часто общаются? — Что-то внутри меня неприятно заскреблось. — Делают это так тайно… Как бы я ни пыталась выяснить у Шинобу правду, она молчала. Пару раз только удалось что-то подсмотреть на бумаге, но стало только сложнее и мрачнее: всё какие-то храмы и жрицы. Да и Кёджуро не было видно — неужели он избегал меня? — Нехорошие мысли нарочно ковыряли рану на сердце. — Они наверняка общаются по делу. Ничего личного. Я должна остыть и перестать вести себя так глупо, — рассуждала и пыталась усмирить свой эгоизм я. — Но почему они не могли воспользоваться вороном уз? — снова размышляла и изводила себя я. — При помощи этих сказочных, говорящих птиц обменивались информацией всех охотники! Что же в этих письмах? С ума сойти можно!»

— Просто Сенджуро слишком вкусно готовит, а я слаба духом. — Я вздохнула и отогнала ненужные мысли, а потом сощурилась, как сытый кот.

— Сколько ещё мне дерзить будешь? — хозяин поместья гневно цыкнул. Отложив в сторону пустую миску, он закончил трапезничать. — Надоели вы мне оба. Больше не приду к вам. — Но всем мы знали, что всё равно придёт. Так заканчивалось каждое застолье, на которое меня приглашал Сенджуро.

«Невкусно приготовлено, — говорил старший Ренгоку и всё равно съедал порцию до последней крупицы риса. — Не хочу иметь общих дел с вами, — добавлял. — На дух вас не переношу! — завершал любой разговор и едва заметно улыбался».

Тот ещё противоречивый кактус. Облысевший.

Я и Сенджуро проводили взглядом мужчину — на наших лицах просияли странные улыбки. Ни я, ни мальчишка, ни Шинджуро — никто никогда не говорил об этом вслух, но было понятно, что каждый с нетерпением ожидал новое застолье.

«Знает ли Кёджуро, что я почти каждый вечер коротаю в кругу его близких?» — задумалась я с теплотой на сердце.

⋇⋆✦⋆⋇

Солнце близилось к горизонту, и весь мир окрасился его рыжими красками. Вернулась я обратно до захода солнца, когда ещё не было нужды опасаться демонического лика. Прохлада румянила щёки, я поёжилась и ускорила свой бодрый шаг, петляя по поместью бабочек — в руках у меня было новое письмо, которое утром передал Сенджуро. Тонкие пальцы чуть дрогнули и слабо смяли бумагу конверта. В голову ураганом влетел поток хаотичных рассуждений. Я снова позволила себе задуматься о прошлом — как бы ни пыталась держать себя в руках, но редкие мысли всё же пробирались с тоской в сердце. Я зажмурилась и попыталась усмирить внутренних демонов. Несмотря на принятие, что-то внутри тихо скреблось. Временами снились призраки прошлого: родные сердцу люди всегда наблюдали за мной откуда-то издалека — из толпы. Я хотела добежать и обнять их, но с каждым шагом расстояние между нами только разрасталось. В грёзах я больше не испытывала сладостное чувство эйфории. Всё было по-другому — стало вмиг серым, блеклым, невзрачным и таким унылым! Не как в коварных сновидениях Матери.

Мать…

«Чудо, как в сказке, не произошло. Я не одолела главного злодея и позорно сбежала. Всё ли это реально? Не коварная ли игра недобрых обитателей? — Нечто тревожное зазвенело внутри меня, и я мотнула головой, отогнав наваждение. — Нужно сосредоточиться на другом. — И продолжила свой путь. В тишине долго идти не пришлось — воздух остриём разрезали участливые голоса. То они шумели и громыхали, то вмиг смолкали и холодели, словно затишье перед весенней грозой. — Кто это говорит? — Ускорила я свой шаг, бегло сократив расстояние».

Из-за угла говорящих стало слышно чуть лучше. Обсуждали они что-то раздражённо и неосторожно. Я попыталась напрячь слух, но смогла уловить только глухие и рваные фразы, утопающие в нарастающем вое ветра.

— Хо-о, на севере тоже нет, — раздался первый голос.

— Что за бестолочи взялись за эту миссию? Мы уже неделями кругами ходим, — громыхнул второй.

— Напомню, что этой миссией ты тоже занимаешься.

— Заткнись! — рыкнул.

— Сомневаюсь, что за всей этой историей стоят люди! — сказал кто-то третий.

— Это уже пятая деревня… — шёпот.

— Ты ничего не попутала? Как молодая баба могла стать старухой? — выкрикнул.

Шпионство не было моей сильной стороной — я быстро выдала себя, когда деревянный пол под ногами звонко скрипнул. Говорящие вмиг смолкли и стремительно двинулись в мою сторону. Первой показалась Шинобу, а по левую руку — Кёджуро. Я попыталась изобразить бесстрастное выражение лица, и мимолётное огорчение слабо кольнуло сердце.

«Они вместе пришли? — Скупая улыбка тронула моё лицо. — Пока я несла это письмо… — Что-то странное сверкнуло в моих глазах, я резко выпрямилась и встретилась с лёгким волнением во взгляде мужчины. Шинобу взглянула на моё мрачное лицо, а потом на рассеянного Кёджуро, и что-то резко для себя поняла — её губы растянулись в широкой, лисьей улыбке. Я с лёгким непониманием взглянула на неё, а когда из-за спины Ренгоку выглянул Санеми, сразу стало всё понятно. — Теперь Шинобу изведёт меня новыми шутками. — Я стыдливо отвернулась и опустила взгляд, вызвав у Кёджуро ещё большее беспокойство, когда у мечницы — нескрываемое ехидство».

— Мэй, как хорошо, что ты уже здесь, — едва сдержалась Шинобу от хохота. — Ты нужна мне. — Она подошла и слабо коснулась моего запястья, и мне захотелось тотчас провалиться сквозь землю.

Каждый из присутствующих смотрел на меня по-разному. Шинобу не изменяла своей манере и оставалась снежной лисицей — грациозной, горделивой, с хитрым огоньком в очах и ласковым пониманием. Кёджуро был солнцем: нежным и желанным, как первое весеннее тепло после затяжных морозов. Смотрел он на меня, как фермер на ржаное поле — с трепетной заботой, бескрайним вниманием. И ещё каким-то неведомым чувством, пробуждающим во мне странные ощущения, от которых дрожало тело. Взгляд Кёджуро ласкал без прикосновений и согревал без объятий. Присутствие мужчины обнажало мою душу и трепетно целовало каждый шрам на сердце. Когда Санеми взглядом сдирал кожу — смотрел он остро и колко, настолько внимательно, словно был на охоте. С каждой новой встречей взор его только темнел и становился яростнее — он пронизывал и болезненно обнажал. Будто не товарищем я