Знак с той стороны - Инна Бачинская

– Тинка уже хорошая, – заметила Ирка. – Сейчас подерутся. Ты бы вышел…

– Забей, – ответил Ростик. – Сами разберутся, не дети. Где она живет? Так и быть, отвезу ее домой.

– Думаешь, обломится? – ехидно спросила Ирка. – Она Витьку любит!

– Витька ей не светит, Ритка опять беременная!

– Ритка беременная? – поразилась Ирка. – Вот гад! Бедная Тинка…

Тина в зал не вернулась, и Ирка была разочарована – ей страшно хотелось рассказать подруге, что жена Витьки Рита снова беременна, а этот козел вышивает по кабакам и подворотням…

Утром Шибаев позвонил Алику из приемной генерального директора «Форели» и доложил, что жив-здоров.

Алик держался с достоинством, только спросил:

– Ты у Яны? Сегодня хоть придешь? Я купил мясо и пива!

– Приду, – пообещал Шибаев, испытывая угрызения совести. Лучше бы наорал – к крикам Алика он относился с юмором.

– А как вообще дела? – продолжал Алик. – Есть что-нибудь новое?

– Кое-что есть. Сейчас у меня разговор с Богдановым. Потом перезвоню.

Андрей Богданов, как всегда, аккуратный и прилизанный, в золотых очочках, взглянул вопросительно.

– Нужно поговорить, – сообщил Шибаев. Он обратил внимание, что у Богданова запонки желтого металла, похоже, золотые. В тон с оправой очков.

– Я вас слушаю, – сказал Богданов официально.

– В каких отношениях вы были с Николаем Андреевичем? – начал Шибаев без долгих предисловий.

– В нормальных. А что?

Шибаев молча ждал. Пауза затягивалась.

– Николай Андреевич был прекрасным человеком. – Богданов снял очки, неторопливо протер замшевой тряпочкой. – Я пришел к нему, когда мне было четырнадцать, после восьми классов. Отец пил, мама болела. Я пришел наниматься на работу. Мне отказали в пяти местах: на мойке, на разгрузочной станции, в ЖЭКе, потому что я был маленький и хилый. Я уже ничего не ждал, но Николай Андреевич меня взял. Я не верил своему счастью. Это было почти двадцать лет назад. Он же уговорил меня пойти учиться в юридический техникум, отпускал с работы. Потом настоял, чтобы я поступил на экономический, и замолвил словечко Аде Романовне… – Он помолчал. Надел очки и, глядя на Шибаева в упор, спросил: – Что именно вас интересует?

– Девять лет назад Николай Андреевич обратился в частное сыскное агентство «Экскалибур». Кого он пытался разыскать, я не знаю. Могу только догадываться. Я думаю, он искал сына. Тут возникает вопрос: нашел?

– Понятия не имею.

Похоже, Богданов не удивился. То ли соврал, что не знал, то ли вообще ничему не удивлялся. Лицо его осталось бесстрастным.

– Погодите. Если Николай Андреевич нашел сына, то стал помогать ему деньгами. Я на его месте так бы и сделал. Он не развелся и не вернулся к первой семье – то ли не мог, то ли его не приняли. Это не важно. Я даже допускаю, что он в силу разных причин держался от них подальше. Но я уверен, что он помогал им. И у меня вопрос к вам: где он брал деньги?

– Почему вы решили, что я знаю?

– Он доверял вам. У жены он не стал бы просить, а вы успешно продвигались по службе, у вас была власть, вы были ему обязаны. Я думаю, что вы сумели найти возможность выкраивать для него какие-то суммы. Такое у меня видение, – добавил Шибаев, вспомнив любимую фразу Алика.

– А что говорит… как вы сказали? Сыскное агентство? Что они говорят? Нашли или нет?

Шибаеву показалось, что Богданов ухмыльнулся и в его тоне проскользнуло нечто, некая издевка… Даже в том, как он нарочито споткнулся, сделав вид, что не запомнил названия.

– Неизвестно. «Экскалибур» закрылся семь лет назад, архивы не сохранились.

– Да-а-а, дела… – протянул Богданов, уводя взгляд. – Паша Рыдаев сказал, что у вас хватка бульдога. Вижу, что он не ошибся. Ну что ж… Вы правы, я давал Николаю Андреевичу деньги, зачем – не спрашивал. Нужно, значит, нужно. Мы реализовывали старые автомобили, холодильники, электродуховки, другое оборудование по одной цене, а в документах указывали другую. Вот и набегало. – Он помолчал; снова снял очки и протер замшевой тряпочкой. – Вы, наверное, думаете, что я жулик и на все способен? Знаете, говорят, долг платежом красен. Я не мог ему отказать. Я понимаю, мы оба грабили Аду Романовну, в разумных пределах, разумеется. Я успокаивал себя тем, что он имеет право на эти деньги. У Ады Романовны был крутой характер…

Шибаев пожал плечами:

– Сейчас это уже не важно.

Ему было интересно, сколько из украденных денег прилипло к рукам бессребреника Богданова, но он рассудил, что это не его дело. В альтруизм генерального директора он не верил. Шибаев почти никому не верил. Кроме того, было что-то в лощеном генеральном директоре, что вызывало неприятие на уровне подсознания.

– Не важно, – согласился Богданов.

– Кто знал об этом, кроме вас?

– Никто, только мы двое.

– Значит, семья Николая Андреевича живет в городе. А вы никогда не интересовались…

– Нет! – перебил его Богданов, поднимая руки, словно сдавался. – Никогда. Поверьте, есть вещи, которые лучше не знать. Мне приходило в голову, что его шантажируют. Или молодая любовница. Хотя нет, не думал я этого. Не тот человек, да и Ады Романовны побаивался. Тут нужна была причина повесомее. Шантаж, пожалуй, чем-то из прошлого. Я даже знать не хотел. Если бы я знал про частного сыщика, я мог бы догадаться – кое-какие слухи о его первой семье до меня доходили. Но я ничего не знал.

– Понятно. Николай Андреевич не оставил завещания?

– Нет, насколько мне известно. Во всяком случае, Рыдаев молчит, и наследники не объявлялись.

– О каких суммах шла речь?

– Довольно больших. Несколько лет назад я передал Николаю Андреевичу порядка пятидесяти тысяч долларов. Как вы понимаете, расписок я не требовал. Мы тогда полностью обновили автопарк, вот и набежало.

Шибаев присвистнул.

– Значит, семья Николая Андреевича в городе. Уже хорошо. Это облегчает задачу. Почему вы не сказали раньше?

– Признаться, что мы… брали, так сказать, без спроса? Ада Романовна была бы очень недовольна. Допускаю, что я признался бы в конце концов… Если бы следствие зашло в тупик. А если бы вы его нашли, то какой смысл признаваться? Как вы догадались про меня? – спросил он с любопытством.

– Больше некому. Руданский обращался к розыскнику, возможно, нашел сына, а раз так, то обязательно стал помогать. И ему нужен был помощник, человек с хваткой, разбирающийся в финансах и наделенный властью. Я просто больше никого не видел. – Он хотел добавить: «Человек гибкий и бессовестный», но удержался – не его дело, кто кого грабил. – Как я понимаю, Николай Андреевич был одиноким человеком, без друзей?