Таежная кровь - Владимир Топилин

Топ приставил к пихте ружье, собрал стреляных глухарей. Одного протянул Люсьен, второго – Кате. Пусть женщины помнят его доброту. Катя робко пожала плечами:

– Зачем он мне? Я и обрабатывать не умею.

Зато Люсьен наконец-то первый раз за знакомство сказала: «Спасибо». И… как «завелась». В адрес Сергея. Вот несколько цитат, щедро подаренных любимой женой мужу-охотнику:

– Косорукий курощуп… еврейский свисток… тупорылый махаон… штопаный…

И еще много фраз, которые, увы, не поддаются литературному описанию. Все это произносилось вслух, с тональностью пикирующего на гору Москву «мессера». Что, без сомнения, было слышно на соседнем гольце Чеблак. По крайней мере, заблудиться в ближайших кедровых колках Сергей и Костя не имели права. Что и сделали. Очень скоро пришли назад, сетуя на то, что в облаках ничего не видно. Люсьен, конечно же, продолжала «укорять» Сергея. Тот оправдывался:

– Да если бы мне Катя вовремя патроны подала!..

Костя подавленно молчал. Юрик усмехался. Пока шла «охота», он нащупал в чьем-то рюкзаке фляжку, похмелился. Катя молчаливо стояла в сторонке, было видно, что ей жалко Сергея. А Топ, желая поскорее проводить «архаровцев», закинул на плечо свою старенькую «тулку» и пошел вперед.

Прощались они на одном из отрогов нырдинского перевала в этот же день, около двух часов пополудни. Топ проводил несостоявшихся «архаровцев» до последнего спуска, где до дороги было не больше двух километров. Указал точное направление:

– Идите строго по гриве. Ни шагу вправо или влево. Выйдете на дорогу. А дальше – пройдете по ней вправо, около километра. Там будет ждать ваш «крузер». Вместе с шофером.

Сергей не стал задавать глупых вопросов, откуда Топ это все знает. Потому что был уверен, что так и будет. Только, прощаясь, после всех протянул руку да опустил глаза:

– Ты это, того, не обижайся за вчерашнее. Выпил я лишнего…

Топ засмеялся, равнодушно махнул рукой: «С кем не бывает!» Подумал, что Сергей сейчас предложит продолжить знакомство, чтобы как-нибудь еще приехать в гости, на охоту, как это бывает с городскими охотниками, если «сафари» им понравилось. Но Сергей был не из таких. Не стал навязывать дружбу. Просто полез в карман и, уводя взгляд куда-то в строну, вытащил деньги:

– На вот, возьми. Здесь у меня немного «капусты»… тридцать баксов. Хватит?

– Зачем? Нет, не надо, – отталкивая его руку, попятился Топ.

– Как «зачем»? Помог ты нам. Вчера переночевать пустил. Сегодня дорогу показал. Среди «наших» задаром никто ничего не сделает.

– А среди «наших» любой бы сделал так, как я. Что здесь такого? В тайге друг другу надо помогать, что бы ни случилось, при любых обстоятельствах. Сегодня тебе помог я, завтра мне – ты. И так всегда. По закону тайги.

– По закону тайги? – повторил Сергей. И внимательно посмотрел на Топа. Потом задумчиво проговорил: – Хороший закон.

И убрал деньги. Затем крепко пожал руку:

– Ладно, тогда прощай. Не говорю «до свидания», гарантии встретиться нет никакой. Но когда будет тебе плохо, я помогу тебе. По закону тайги.

– Как?.. – начал было Топ. – Ведь ты даже адреса…

– Это мои проблемы. Надо будет, найду.

И пошел вниз, по узенькой тропочке.

Топ недолго смотрел им вслед. Видел, как, тяжело шатаясь из стороны в сторону, спотыкается Юрик. Проворно семенит ногами Катя. За ней приседает под «горбатым запорожцем» Костя. А предпоследней, прихрамывая, «мученица, жена охотника», Люсьен.

Через год Топ приобрел щенка: маленькую, проворную наполовину лохматую лайку, и некоторое время думал, какое имя ей дать. Оно напросилось само собой. Хитрая, своевольная и пакостная молоденькая сучка выражала свое недовольство необычайно тонким, звонким, писклявым голосом. И у Топа не оставалось сомнений: Люська.

Как медленно наступает серый рассвет… Будто росомаха крадется к оленю. Осторожно за секунду на миллиметр переступают сильные, крепкие лапы. Медленно, может быть, так ползет земляной червь, передвигая упругое, скользкое тело. Нос росомахи «по ветру» чувствует малейший привкус желанной добычи. Зоркий глаз беспрестанно, не мигая, следит за движениями ничего не подозревающего круторога. Трепетный слух внимательно прослушивает дыхание сокжоя. Если оно размеренно-ровное, зверь спокоен и не подозревает об опасности. Значит, можно продолжать охоту.

Почему-то Топ сопоставил данный эпизод с собой. Может, потому что в охоте диких зверей и его положении много общего. Он – добыча. Росомаха – время. Кто победит? Удастся ли ему выжить под неумолимым натиском обстоятельств?

Его состояние – микроскопическое событие в обычном ритме жизни. Дыхание затихающего ветра. Последний лучик угасающего дня. Капля воды в реке. Песчинка в водовороте жизни. Как тот олень. Задавит росомаха, съест плоть, и никто не вспомнит, был или не был. А убежит – значит, продолжит свое гордое шествие по высоким гольцам. Так устроено в природе: жить ради жизни других.

Прошедшая ночь не принесла чего-то нового, кроме перемены погоды. Топ все так же лежит на спине, не сдвинувшись с места даже на сантиметр. Все попытки перевернуться или сдвинуться вверх или вниз – безрезультатны. Действительно: «бревно с глазами». Такое же неподъемное, хотя и живое. Да только что толку, что он жив?

Из серого неба сыплются мелкие дождевые опилки. Крохотные капли дождя соизмеримы с микрочастицами дерева, обрабатываемого наждачной бумагой. В таких случаях говорят: «Сеет, как мука». Такой дождь, в простонародье именуемый мокретью, будет длиться сутки. Потом перерастет в нормальный дождь и в ливень. А в итоге закончится легким заморозком. Температура воздуха может опуститься до плюс семи или пяти градусов по Цельсию. В обычной жизни этого никто не замечает. Кто-то рано утром выйдет на поляну с литовкой косить серебряную траву, скажет: «Сегодня утром было прохладно. Хорошо косить, не жарко!» А вот что будет с ним здесь, в тайге, после дождя, на земле?.. Лучше об этом не думать.

Впрочем, вездесущая мокреть на него не попадает. Чуть выше, справа, стоят три пихты, на которых покоится его злополучный лабаз. Скрадок накрыт брезентовым рукавом, и густые, разлапистые пихты не пропускают влагу вниз, на землю. Разбрасывают ее по сторонам. На земле образовалось сухое «окно», куда не попадает вода.

Топ, волей его величества Случая, лежит в этом «окне». Здесь пока сухо. Топ видит, как легкой пылью вокруг него пуржит водянистое марево и ложится на землю на некотором расстоянии от него. Стоит подвинуть голову руками в сторону, и благодатная влага оседает на лицо, рот, губы. И наоборот, возвращаясь на исходное место, находится вне дождя. Большие густые капли, что собираются высоко на лохматых ветках пихт, падают, бухают где-то рядом. Это дает надежду, что какое-то время Топ пролежит сухим и не простынет. Пока не начнется ветер.

В рот натолкали «горящих углей». Дыхание горячее, сухое. Где-то внутри будто работает «кочегарка». Хочется пить, хоть чем-то залить «бушующие печи», но нет воды. Полуторалитровая бутылка пуста.