Таежная кровь - Владимир Топилин

Топ тут же отогнал от себя глупую мысль: нет, надо бороться, чего бы это ни стоило! Хоть как-то шевелиться. Пусть даже пытаться. Все равно надо перевернуться хотя бы на левый бок. Ведь нельзя все время лежать в одном положении. В известной сказке Илья Муромец и то переворачивался с боку набок. Иначе бы все тело «запарил». А может, его переворачивали? Но здесь Топу никто не поможет. Надо самому как-то: «не мытьем, так катаньем» – кажется, так говорится в пословице. Значит, надо пробовать крутиться еще и еще, раз за разом.

Опять в руках Топа палка. На сколько мог, оттолкнулся от пихты, зацепился за ветки, потянулся, пытаясь перевернуться. И с горечью осознал, что некогда сильные руки ослабли еще больше. Пальцы – как хрупкие веточки. Ладони – подобны ватной подушке. Кое-как ухватился за тонкие сучки, еще раз потянулся. Да где там… даже не сдвинулся с места. Попробовал с раскачкой: туда-сюда. Но и этот вариант не принес хоть каких-то результатов. Кажется, мешает перевернуться левое бедро. Если бы под боком была небольшая ямка, углубление. Возможно, тогда все было бы по-другому. Так за чем дело стало? Если нет ямки, ее надо сделать, выкопать. Чем? Ножом! Неужели забыл, как во все времена людей хоронили? Рыхлили землю штыками, ножами, выгребали руками.

А он что, не сможет? Нож вот он, на поясе, в ножнах. Одно движение правой руки, и нож – в руках. Что здесь у него еще в карманах? Пулевые патроны, пять штук. Криво усмехнулся сам себе: «А что толку? Патроны тут, а ружье там. Вон оно, на видном месте, висит на крючках. Это надо же такому случиться… Все слетело вниз, даже полочки, на которых лежали пакеты с едой. А ружье, „тулка“, зацепилась. Когда начнутся поиски, обязательно будут стрелять. А мне ответить нечем… Разве только палкой по пихте стучать».

Топ попробовал стукнуть палкой по ближнему дереву: раз, другой. Силы нет ударить как следует. Звук глухой. Едва ли слышно на пару сотен метров. Хорошему удару мешает сочная кора. Была бы рядом сушина, тогда все было по-другому. А ружье – еще лучше. Выстрел будет слышно на дороге. Только как достать ружье?

Для здорового человека забраться на лабаз по лестнице не составит труда. Топ взбирался на шестиметровую высоту: раз – и там. Как белка, за несколько «вздохов». А сейчас даже перевернуться не может. Но стремление взять в руки оружие есть. Была бы «тулка» под руками, все как-то надежнее, спокойнее. Не для защиты от какого-то зверя, а чтобы вовремя сделать ответный выстрел для тех, кто его будет искать. Только и всего.

Зверя Топ не боится. Знает, пока жив, никто к нему не подойдет. Даже в таком беспомощном положении, как сейчас. Это только в рассказах или повестях, написанных в городской квартире, «знатоки тайги» пишут, как медведь бросается на беспомощного, раненого человека, убивает его лапой и тут же вгрызается в плоть. Или рысь откуда-то с дерева прыгает на спину охотнику и пронзает шею «стальными клыками». Все это – «пыль в глаза» от горожанина, видевшего тайгу и зверей только по телевизору.

Для человека тайги, подобный «бред сивой кобылы» вызывает, мягко говоря, улыбку: «Во врет! И не краснеет! Впрочем, бумага все стерпит. Не мешало бы именитому „очковтирателю“ хоть пару месяцев побыть одному на лоне природы, чтобы научиться различать след коровы от сохатого, ель от кедра. Или медвежьи босолапки от ичигов».

Любой зверь, в том числе и «хозяин», никогда просто так не подойдет к человеку, в каком бы положении тот ни находился. Для этого нужен повод. Слишком сильно в сознании любого хищника чувство страха перед разумным существом. Нет никого в природе хитрее человека, который, кажется, только для того и создан, чтобы уничтожить все живое на Земле. В том числе и себя.

Чувство опасности (или рефлекс) заложено в любого зверя с молоком матери, передается с генами. Поэтому всякое дикое животное, только что появившееся на свет и ни разу не видевшее двуногого существа, уже знает, что «царь природы» несет с собой смертельную опасность. И понимает, что приближаться к своему исконному врагу не следует. Так как он может притвориться беспомощным и тут же устроить подлость: выстрелить, ткнуть ножом или поставить петлю. Это только в сказке Киплинга о Маугли волчица вырастила младенца. Подавляющее большинство людей в это верят. Потому что хотят верить. Но это всего лишь сказка.

Любой род звериный живет по своим законам: каждый сам за себя. И нет места слабому в той цепочке жизни. «Нет клыков – убегай. Нет сил – умирай». Эти выводы стары, как планета Земля. Все это понимают. Хотя, наверное, не каждый с ними согласится.

Топ об этом знает давно. Наверное, с тех пор как стал доставать пальцами до курков ружья. Когда это было? Много лет назад. Начитавшись старых охотничьих журналов, он впервые, украдкой от отца, добрался до ружья и пошел за покосы. Первая добыча, конечно же, невелика. Обыкновенный дрозд рябинник, который непростительно доверчиво прыгал по поляне на расстоянии выстрела. За ними «пошли» хитрющие рябчики, которые, в отличие от дроздов, знали, кто такой человек и что за палка висит на его плече.

При охоте на рябчиков он сделал свой первый охотничий вывод: все, у кого есть гены, знают, что от двуногого существа надо улетать, убегать, уплывать. Далеко не всякое «разумное творение» несет в тайгу доброе намерение.

Бояться зверя в тайге не стоит. Ее надо уважать, начиная от маленького полосатика-бурундука до лохматого медведя. И всегда поступать в рамках дозволенного, быть уверенным в себе, знать, что предпринять в том или ином случае, и какие последствия могут быть. Об этом Топу «рассказали» сами животные.

Первым был раненый глухарь, что кинулся на Топа в драку на току. А он, тринадцатилетний пацан, позорно бежал от распалившегося токовика, потому что испугался. Потом – медведица с двумя медвежатами, на которую Топ случайно «наскочил» в более зрелом возрасте. Уже «более здраво» оценивая ситуацию, не побежал сломя голову, не полез на дерево и, тем более, не выстрелил. Выстоял на месте, выдержал испытание. Остался цел и невредим. И сделал для себя важное открытие: практически во всех трагических случаях при столкновении со зверем человек виноват сам. А значит, не надо бояться тогда, когда ты ничем не нарушил покой таежных обитателей.

Топ не боится окружающего мира. Для него все просто и понятно. Деревья стоят. Дождь мочит. Ручей бежит. Со стороны матери-природы ему в ближайшее время ничего не грозит. Даже от хозяина тайги – медведя. Потому что он еще жив.

А живой человек для любого животного – страшнее землетрясения, паводка и любой другой стихии. Но все изменится, когда сердце сделает свой последний удар. А дух покинет немощное тело. Плоть для любого хищника, падальщика, станет не чем иным, как просто пищей. Первым о начале пира, как всегда, «заговорит» черный ворон. Расскажет всем, что окончилась еще одна жизнь. Значит, есть хороший повод для трапезы. И слетятся на его голос пернатые братья. Приползут черви, сбегутся мыши, устроят драку соболя. Позже всех закосолапит медведь. Конечно же, разгонит всю лесную тварь. А бездыханное тело возьмет клыками за шею и потащит вон в тот пихтач. Выкопает ямку, уложит, накроет мхом да ветками, оставит киснуть на несколько дней. А потом, серым, прохладным утром, придет (любит медведь на падаль приходить рано на рассвете) да сожрет его за один присест. Может, растянет удовольствие на несколько дней…