Рыцарь на золотом коне - Диана Уинн Джонс

Школьные старосты зашибали бешеные деньги, взимая плату в десять пенсов за разрешение один раз поглядеть в зеркало, и очередь была длинная. В зеркало полагалось смотреть в почти совершенно темной комнате, набитой остальными желающими, ждущими своей очереди (вероятно, этим все объяснялось), – и тогда в зеркале за твоей спиной проступало лицо человека, который Изменит Твою Жизнь. К несчастью, на сей раз учителя вышли из терпения. Учительская и так уже превратилась в склад конфискованных гадальных карт, игральных костей, волшебных лоз для поисков подземных источников, стаканчиков из-под воды и даже двух хрустальных шаров. Полли ждала своей очереди и вдруг увидела, как за спиной у мальчика, который в этот момент смотрел в зеркало, отчетливо проступило лицо завуча. Было ясно, что завуч самый настоящий. Он отдернул шторы, снял зеркало со стены и выгнал из комнаты всех, кроме старост. Те, кто подслушивал под дверью, когда ее заперли, говорили потом, что не хотели бы оказаться на месте старост. А еще директор сказал:

– Этому надо положить конец.

Конечно, пресечь гадания раз и навсегда не получилось. Однако мода, похоже, прошла. Нина переключилась на «Клуб филателистов». Полли – на скрипку, по крайней мере, постаралась. И потерпела полный крах. У нее напрочь отсутствовали музыкальные способности. Стоило ей взять скрипку в руки, как она тут же становилась неуклюжей, медлительной дурочкой. Остальные ученики уже давно играли красивые мелодии, а скрипка Полли по-прежнему скрежетала, выла и стенала, словно разобиженный морской лев. Под неловкими пальцами лопались струны. На смычке рвались волоски и путались с шевелюрой Полли. И заниматься она терпеть не могла. Делать это приходилось в школе – дома Айви запретила.

– Шум помешает жильцу! – отрезала она. Никакого жильца у них пока не было, однако Айви говорила о нем так, словно он уже есть.

Вскоре после истории с зеркалом старост учительница по скрипке посоветовала Полли бросить занятия.

– Мне кажется, скрипка не твой инструмент, – сказала она. – Может быть, попробуешь флейту?

Но Айви сказала:

– Будешь дудеть целыми днями и мешать жильцу? Исключено!

Так все и кончилось. Мысль о том, чтобы написать мистеру Линну о своем провале, была для Полли невыносима, поэтому она пошла в секцию легкой атлетики и вообще прекратила ему писать. И ей стало ужасно стыдно, когда одним декабрьским утром она обнаружила среди остальной почты на коврике у двери открытку с изображением Бристольского подвесного моста. Полли взяла открытку и перевернула ее, уверенная, что это от мистера Линна. Оказалось – нет. Открытка была от папы, адресована Айви и написана сердитыми заглавными буквами, которые Полли волей-неволей прочла.

АЙВИ, ЧТО ЗА ДЕЛА?

Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ: ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ!!!

РЕДЖ

– Полли, это мне, – сказала Айви, возникнув у Полли за спиной, и выхватила открытку у нее из рук.

– Я видела, – выпалила Полли. – Папа хочет вернуться.

– Он нарочно подстроил, чтобы ты прочитала открытку, – произнесла Айви самым твердым своим голосом. – И он не вернется, я этого не допущу.

Она открыла входную дверь и шагнула через порог.

Полли сама не ожидала, что закричит на мать: – Ты ужасная! Жестокая! Злопамятная! Он хочет вернуться, а ты его не пускаешь!

Айви обернулась, придерживая дверь, и на миг показалось, что она сейчас ударит Полли по лицу. Но она просто захлопнула дверь у Полли перед носом.

– Я тебя ненавижу! – завизжала Полли вслед шагам на крыльце.

Такого она тоже от себя не ожидала. Она немного постояла, взвешивая, правда это или нет. К ее облегчению, оказалось, что нет. «Чего не наговоришь в запальчивости, – подумала Полли. – Хорошо, что это вовсе не так».

Но лишь цветок, что всех пышней,

Взяла за стебелек,

Явился рыцарь перед ней,

И строен и высок.

Тэмлейн

Жилец появился неделю спустя. Это был жизнерадостный толстячок, пышущий энергией. Звали его Дэвид Брэгг, а работал он в газете «Мидлтонская звезда». Айви сказала, что он тоже разведен и знает, каково это. Полли его стеснялась. Дэвид все время шутил, а Полли никогда не понимала его шуток. Ее смущали его розовые волосатые руки – она видела их часто, потому что, когда Дэвид был дома, он всегда сидел перед телевизором в рубашке с закатанными рукавами, – и его громкий трескучий смех тоже ее смущал. А Айви смущала ее еще больше: она ужасно суетилась вокруг жильца и постоянно готовила ему роскошные завтраки, обеды и ужины.

– Вот увидишь, теперь у нас настанет счастливая жизнь, – сказала Айви.

Похоже, она и правда была счастлива. Почти каждый вечер Дэвид уговаривал ее сходить с ним в паб, а ей это, судя по всему, нравилось. Полли совсем не возражала. Можно было делать уроки в тихом пустом доме, и это было прекрасно, с какой стороны ни взгляни.

В школе гадальное поветрие наконец прошло. Все были заняты подготовкой к концерту рождественских песнопений. Дважды в неделю Полли оставалась в школе до вечера на репетиции хора. Как-то раз она вместе с Ниной вышла из школы довольно поздно и обнаружила, что ее ждут. У ворот маячил знакомый силуэт. Папа. Он приплясывал на морозе, озябший, но довольный, что видит ее. Полли бросилась ему навстречу, но замерла и просто пошла к нему, протягивая обе руки. Чувствовала она себя при этом очень глупо, но иначе не могла.

– Неужели ты мне не рада? – спросил папа, взяв ее руки в свои.

– Рада, конечно, ты же сам знаешь, – ответила Полли.

Ей было ужасно неловко, что Нина на них смотрит. А Нина постояла, посмотрела и ушла с какими-то другими девочками. После этого Полли наконец смогла улыбнуться. Папа тоже улыбнулся – знакомой-знакомой веселой улыбкой. Он почти не изменился, только морщинок вокруг глаз прибавилось.

– Ты пришел со мной повидаться? – спросила Полли.

Папа кивнул:

– Пойдем домой. У тебя же, наверное, есть ключ.

– Ой, вот здорово! – воскликнула Полли. – У нас тут такое творится!..

Они пошли домой, держась за руки. Да, папа обрадовался, что видит ее, это точно. Он все время посматривал на нее и улыбался.

– Ты выросла, Полли.

– Еще бы. А ты что думал? – ответила довольная Полли. – А почему ты возвращаешься? Джоанна Рентон дала тебе отставку?

– Вроде того, – сказал папа, смутившись. – Выходит, ты и про нее знаешь.

– Только как ее зовут, – заверила его Полли, словно это все улаживало.

Она была так счастлива, что у нее все внутри затихло. Будто она слушала мощные музыкальные аккорды, которые нельзя было портить разговорами. Они дошли до дома, не говоря ни слова, хотя в голове у Полли бурлило все то, что она хотела рассказать папе. Ничего, успеется. Когда они свернули на их улицу, Полли все-таки нарушила великую тишь: