Самые страшные войска - Александр Скутин

В результате Полякова наградили орденом Красного Знамени и перевели служить подальше от границы и от греха. Наградили также расчет РЛС, что наводил его, а также командиров капитана Полякова.

Мой давний сокурсник по Политеху Эдик Гуленкин служил в саперном взводе разведроты[1].

Как саперы, они совершали и водолазные погружения, выполняли подводные работы.

Для обучения водолазному делу в гарнизоне имелся специальный учебный класс. На стендах в классе были развешаны учебные пособия с разными водолазными причиндалами, а в углу стоял манекен в полном водолазном снаряжении, держащий перед собой на согнутых руках учебный снаряд. Это должно было символизировать одну из главных задач саперов-разведчиков — поиск и обезвреживание затонувших боеприпасов. У саперов манекен получил имя — ефрейтор Степанов, и на любые учения они брали его с собой в БРЭМ[2], — для смеха. Смех смехом — но это в конце концов стало традицией.

На учения саперы-разведчики-водолазы выезжали часто. И чаще всего вместе с танкистами. Если танки переправляются вброд под водой через речку — саперы всегда рядом в полной водолазной готовности. Если танк застрянет под водой, то танкисты, на которых надеты приготовленные дыхательные аппараты, всплывут и их вытащат из воды. А водолазы погрузятся в воду, разыщут в мутной воде танк, зацепят его тросом, а дальше — мощный эвакуационный тягач (тот же танк, но без башни и со специальным оборудованием) вытащит утопший танк из чуждой ему стихии. Шалости на воде, как известно, к добру не приводят.

Выезд водолазов на учения всегда был радостным событием для многих военных. Ведь каждому водолазу, вне зависимости от числа погружений, полагался 1 (один) литр чистого спирта в сутки! На промывку водолазного снаряжения, прежде всего — дыхательной аппаратуры. А то, не ровен час, заест какой-нито перепускной или редукционный клапан под водой — и амба. Так что, вы сами поняли, очень важно, чтобы каждый сапер-водолаз получал полагающийся ему спирт. Кроме того (вы уже догадались!), спирт использовался и по прямому назначению — внутрь. Тоже для промывки бог знает чего[3].

Как только офицеры перед выездом на учения получали спирт для саперов, они несли его сначала к себе, и начинался настоящий праздник. Напивались все — от комбата до распоследнего прапорщика. Но что-то оставляли и «водяным». И тогда попойка-разгоралась с новой силой уже у солдат. Оставалось ли что-нибудь после этого от спирта и употреблялся ли он когда-нибудь для промывки водолазного снаряжения — неизвестно. Нет достоверных данных, как говорят в военной разведке.

В тот раз, когда произошла описываемая история, все было как обычно. Ночью танковый батальон с разведчиками подняли по тревоге, и, совершив стремительный марш, батальон в положенный срок прибыл к переправе уже утром, и танки форсировали речку вброд под водой. И в этот раз, как обычно, саперы из разведроты страховали их, но все обошлось благополучно. Как всегда, впрочем.

А вечером офицеры, собравшись в штабной палатке, начали хлестать казенный дармовой спирт. То же самое делали и саперы в своей палатке. Не пил у саперов только манекен, ефрейтор Степанов, которого не забыли прихватить на учения.

Когда гулянка закончилась, все офицеры уснули, кроме одного — начальника штаба. Он был известен как строгий поборник уставного порядка, любил делать солдатам замечания по поводу дисциплины и формы одежды; зайдя в любую казарму, находил к чему придраться и, взгрев дежурного по роте и дневальных, заставлял их по новой делать генеральную уборку. Доставалось от него и офицерам. В армии таких называют просто — мозгоклюй. И в тот раз начштаба, вместо того чтобы отдохнуть, решил пройтись по солдатским палаткам и обнаружить какие-нибудь упущения[4].

В одной палатке, солдаты играли в карты — сержанту двое суток ареста, остальным — пять нарядов вне очереди. Часовой возле танков, к счастью, не спал, но у него начштаба углядел грязный подворотничок (после суток учений!) — пять нарядов вне очереди. Трое солдат вышли из палатки покурить на улицу, капитан окликнул их:

— Эй вы трое, а ну оба ко мне! Почему не спите после отбоя? Пять нарядов вне очереди!

Зашел и к танкистам, построил, начал им выговаривать:

— Я тут прошелся под вашими кроватями — я не понимаю, как вы там живете? К семи утра чтоб навели порядок!

Потом неугомонный штабист направился к палатке саперов. В палатке не было никого. Зная привычку начштаба к ночным рейдам, они отправились спать в тягач. Но на ящике стояли кружки, пахнущие спиртом, остатки закуски. Начштаба рассвирепел — да здесь солдаты пьянствовали! Грубейшее нарушение дисциплины и снижение боеготовности! Да еще на учениях — почти в боевой обстановке! Его рука непроизвольно потянулась к кобуре — шлепнуть мерзавцев, и вся недолга. То, что еще час назад он сам пьянствовал с другими офицерами, его не волновало. Нарушением дисциплины это не считалось и боеготовность не снижало[5].

Капитан оглянулся, стараясь получше запомнить картину беспорядка, чтобы утром доложить об этом комбату. И тогда командиру саперов несдобровать. Накрылись его очередное звание и учеба в академии. И тут начштаба увидел стоящего в углу водолаза в полном снаряжении. Это был ефрейтор Степанов. Капитан этого не понял, да и не знал о традиции саперов. К тому же он перед этим основательно «промылся» спиртом.

— Это еще что за шут гороховый? Ты чего тут стоишь?

Ефрейтор Степанов молчал, как может молчать только манекен: бесстрастно, невозмутимо, с олимпийским спокойствием.

— Я с кем разговариваю? Ты в армии или кто? Я тебе командир или где? Оглох, что ли? Молчать, я спрашиваю! Я тебе не где-нибудь, а целый капитан — отвечай! И опусти руки по швам, службу не знаешь?

Ефрейтор Степанов продолжал стоять молча, держа перед собой руки, на которых в классе он держал учебный снаряд.

— Я в последний раз приказываю: встать смирно и отвечай — чего ты тут стоишь? — бушевал капитан.

Бесполезно. Манекен не шелохнулся бы, даже если б на него орал министр обороны. Железный малый — мне бы его выдержку!

Ах, так! Такое неуважение к офицеру, такой подрыв командирского авторитета! На тебе в морду, сука! Начштаба врезал кулаком прямо в стекло водолазного шлема, разбив в кровь свой кулак. Манекен рухнул прямо на капитана. Начштаба решил, что он убил солдата и на него упал труп. Манекен, надо сказать, был нелегкий, да и водолазное снаряжение немало весит. В ужасе капитан заорал, пытаясь выбраться из-под «трупа», но манекен вытянутыми вперед руками не давал офицеру выскользнуть в сторону.