Охота на ведьм - Вероника Иванова

— Доброго вечера, бабушка!

— И тебе, сынок. Ищешь что или просто так, проведать зашел?

— Ищу, — сразу признался охотник.

— Так-так… — Старуха вытерла испачканные травяным соком и землей ладони, походя к незваному гостю поближе. — Что же тебе надобно в наших глухих местах?

— Сколько тебе лет, бабушка?

— А сколько есть, все мои, — улыбнулась во весь беззубый рот ведьма. — Зачем спрашиваешь?

— Мне сказали, что вы помните дальнее прошлое.

— Кто ж мог такое сказать? — сощурила глаза старуха.

— Ночной ветер нашептал.

— Ах, проказник… — Ведьма явно насторожилась, но ответила: — Помню. А тебе в прошлом-то что надобно?

— Когда-то этими землями правила одна темная колдунья.

— Правила… И уже темнее ее точно на свете не было!

— За свои злодеяния она была казнена.

— Истинно так, — утвердительно качнулась седая голова.

— Ее развоплотили.

— Много знаешь, сынок. Говорливый ветерок тебе попался, ох говорливый!

— Ты ведь видела, как все происходило? Видела?

Старуха криво усмехнулась:

— Тебе отвечу. Потому что ты первый об этом спросил. Первый за сотню лет с лишком… Да, видела. Стояла от нее вот так близко, как ты сейчас стоишь. И повторяла слова заклинания, что растворяли в небытии ее нечистую плоть.

Марк затаил дыхание. Вот она, победа, совсем рядом!

— И ты помнишь эти слова?

— Есть минуты и часы, которые никакими силами не стереть из памяти, сынок, — сказала ведьма и пошла обратно в огород.

— Ты сможешь их обратить?

— Дурное это знание, ох и дурное… Негоже его кому-то кроме меня заполучить.

— Какой платы ты хочешь? Мне нужен этот обряд!

Старуха наклонилась над грядками и исподлобья взглянула на Марка:

— Не будет тебе ничего, охотничек. Да вижу я, вижу твою печатку, не таись! Нелюдское дело ты затеял, и не будет тебе в нем помощи от людей.

— Я могу убить тебя.

— Так убей. Мне жить недолго осталось. А больше тебе пригрозить и нечем. Уходи, сынок. Уходи и забудь, что замыслил. Не приведет эта дорога тебя никуда.

Марк стиснул зубы. Глупо было ожидать, что ведьма согласится, но шанс все же существовал, хоть и оказался истрачен напрасно. Теперь можно было надеяться только на то, что старуха под пытками расскажет свои тайны. Впрочем, даже если она не умрет раньше, чем развяжется ее язык, будет ли прок от полученных знаний, если на всю округу колдовским Даром обладала лишь одна нечестивица, и сыскать другую колдунью, способную провести обряд, попросту негде?

Охотник отступил назад, к зарослям плюща на краю двора.

Вроде все кости удачно легли, а выигрыш все равно не идет в руку. Словно провидение ждет от него еще какого-то шага, чтобы, наконец, расстелиться-таки гладким ковром под ноги страждущего. Но куда он должен шагнуть? Что должен сделать?

— Отказали тебе, человек? — прошуршали листья плюща за спиной, и Марк обернулся, держа ладони на рукоятях мечей.

— Кто здесь?

— Та, что может тебе помочь. Но и ты сначала должен помочь мне…

Охотник всмотрелся в темно-зеленую глубину и едва подавил в себе желание отпрянуть. Из плотных объятий плюща на него смотрел мертвец. Смотрел мутными бельмами и, скорее всего, ничего не видел, но как там рассказывала ведьма? Глаза мертвякам ни к чему. Нюха хватает.

— Что ты можешь для меня сделать? Ты всего лишь оживший труп.

— Я могу привести тебя… к месту сосредоточения сил…

— И что мне сдалось в этом месте? Одних сил мало.

— Я могу выпить любую жизнь, а вместе с ней и все, что было в этой жизни… — прошептали черно-зеленые губы, сочащиеся ядом.

Выпить жизнь и обрести чужую память… Вот так удача! Но что потом? Кто поверит, что мертвец, заполучив в свои руки колдовской Дар, не обратит его против спасителя?

— Я не причиню тебе вреда, — словно уловив мысли Марка, сказал пленник плюща. — Ты хочешь воплотить Эрхог, и я хочу того же.

— Зачем?

— Чтобы закончить перерождение. У меня почти нет сил, и если ты промедлишь…

Непереродившийся мертвяк? Должно быть, его поднимал неумелый некромант. Но если так, охотнику и впрямь нечего опасаться: с недоделанным прислужником Мортис можно справиться в два счета, ну а Дар не станет помехой тому, кто привык сражаться с ведьмами.

— Ну, смотри. Ты обещала!

Марк взмахнул выпорхнувшими из ножен мечами, и обрывки плюща полетели в стороны, освобождая заточенного мертвяка. Но чем слабее становились путы и чем больше освещало полусгнившую плоть солнце, тем шире раскрывались от удивления глаза охотника, постепенно узнававшего выступающие, словно из тумана прошлого, черты.

Это не могла быть она, но это была. Она. Сестра Марика. Погибшая вместе с родителями, потому что непослушный сын оказался еще и трусом и, вместо того чтобы предупредить свою семью и односельчан об опасности, бросился наутек, стремясь спасти только собственную шкуру…

Что-то кричала из-за его спины ведьма, наверное, сыпала проклятиями или взывала к разуму, но охотник не мог разобрать ни слова, потому что вновь провалился в ночь. В беспросветную бездну страха и раскаяния. На минуту. На целую вечность. А когда выбрался обратно, тьма так и осталась висеть плащом на широких плечах.

* * *

Марра отняла свои ядовитые губы от иссохшего рта ведьмы и довольно облизнулась. Не нужно было старухе бахвалиться своей силой, ой не нужно было! И кто одержал верх в соперничестве? То-то! А ведь позволь она пришелице уйти восвояси, жила бы та и здравствовала до сих пор.

Закатное солнце с трудом уже пробивалось сквозь густой лесной полог, проливая на стволы сосен кровавые отсветы, словно предвещавшие скорое пришествие бед, и Марра, лежавшая на остывающем теле убитой ведьмы, нежилась в лучах заходящего светила и тепле, перетекающем из одной плоти в другую. Перетекающей медленно, неохотно, но обреченно. В старухе оставалось немного жизни, и того, что выпито, хватит ненадолго. Всего лишь до следующего утра. А потом снова вернется голод, который все прошедшие дни ледяным огнем неустанно сжигал Марру.

Живому человеку можно избавиться от боли хотя бы на время, провалившись в благостное беспамятство, но нежити не было дозволено ничего подобного. Каждую минуту своего существования она чувствовала, что происходит внутри и снаружи разлагающегося тела. Каждую минуту посылала проклятия и мольбы всем богам, чьи имена еще помнила.

Который же из них ответил, присылая на помощь человека, чьи руки призывно пахли кровью?