Без ума от любви - Дженнифер Эшли

Я засунула руку между его раздвинутых ног, обнаружила твердую округлость его гениталий и осторожно взяла их в ладони. Я чувствовала, как он содрогнулся, как пульсировала кровь в его жилах, и вдруг неожиданно у него вырвался громкий стон и мой рот наполнился его семенем.

Я удивилась и едва не отпрянула от него, но мое сердце билось с такой силой, что я решила ничего не делать. Вкус Йена напоминал вкус нежных сливок с небольшой горчинкой. Как только он облегчился, я проглотила его семя и облизнула губы, и была счастлива, что сохранила частицу Йена для себя.

Он, даже не потрудившись застегнуть панталоны, посадил меня на сиденье и поцеловал меня, несмотря на то, что я сделала, как будто он хотел попробовать то, что осталось на моих губах.

Йен взглянул на меня и молча ослабил руки, державшие мою голову. Я видела, что он старается посмотреть мне в глаза, но у него это не получается.

Наконец он, немного поворчав, заключил меня в объятия. Он обнимал меня, ласкал и целовал мои волосы, пока карета не остановилась у дома Изабеллы.

Йен отказался войти, хотя уже застегнул панталоны, и я понимала его.

Я думала, он попрощается и снова назначит мне свидание, чтобы мы могли продолжить начатое, но он опять промолчал. Он тяжело дышал, и мне показалось, что он просто не может взять себя в руки.

Изабелла встретила меня без малейших признаков головной боли, от которой страдала перед моим отъездом. На самом деле молодая обманщица сбегала наверх и переоделась для посещения светского приема, даже несмотря на то, что дождь лил не переставая. Я отклонила предложение сопровождать ее, потому что Йен не поехал бы с нами, и я не представляла себе, что могло бы сравниться с восторгом, который я пережила в этот дождливый день в тесной карете Йена».

В номере гостиницы было жарко и душно, несмотря на распахнутые окна. В номере на потолке был установлен вентилятор, лениво вращавшийся и включавшийся и выключавшийся в зависимости от подачи сжатого газа, который нисколько не колебал застывший итальянский воздух.

— Есть еще одна, ваша светлость.

Тощий камердинер герцога Килморгана положил газету на стопку бумаг на столе герцога. Харт пробежал глазами страницу, которую разложил перед ним Уилфрид, но интересовавшая его статья была на видном месте. Светская хроника поместила изображение Йена Маккензи в обществе хорошенькой молодой женщины с темными волосами в заполненном зрителями театре, позади молодой женщины была видна его невестка. Жирные заглавные буквы, многочисленные восклицательные знаки заявляли на французском во всю страницу:

«Новая любовница брата герцога? Таинственная английская богатая наследница! Миссис Э. сопровождает леди И., М. и своего деверя на постановку «Прекрасной дамы», самой последней и самой скандальной музыкальной комедии, поставленной в Париже. Нехорошая, нехорошая миссис Э.».

— Кто, черт подери, эта женщина? — загремел Харт.

Он никогда не слышал о ней, никогда не видел ее.

— Лорд Йен очень богат, ваша светлость, — сообщил Уилфрид. — Может быть, она хочет удвоить свое состояние.

— Не вижу в этом ничего смешного, Уилфрид.

Харт сгибал в руке ручку, пока она не сломалась, и чернила забрызгали газету.

— Конечно, нет, ваша светлость.

— Проклятие, а на что там рассчитывает Изабелла?

— Вы чувствуете, что это ее рук дело?

— Да! Будь они прокляты!

— Неужели есть опасность?

Когда Харт сердито посмотрел на Уилфрида, тот покраснел.

— Я хотел сказать, сэр, что если ее милости нравится эта миссис Экерли и она одобряет ее, может быть, все в порядке? Если ваш брат, его милость, получает удовольствие в ее обществе… ну, ведь он достиг возраста, когда пора задуматься о том, как ему остепениться.

Харт не спускал с него глаз, пока Уилфрид не замолчал.

— Ты состоишь у меня на службе десять лет, Уилфрид. Ты знаешь Йена и знаешь, на что он способен.

— Знаю, ваша светлость.

— Изабелле неизвестны некоторые факты. Как и тебе.

— Да, ваша светлость.

— Верь мне, когда я говорю, что Йена надо держать подальше от этой женщины, кем бы она ни была.

Харт рассматривал рисунок, хорошенькое круглое лицо, собранные на затылке темные локоны. Она выглядела невинной, но Харт хорошо знал, насколько обманчива бывает подобная внешность. Это был уже пятый раз, когда парижская газета печатала столь заманчивую сплетню о Йене и миссис Экерли.

— Какие бы мотивы ни двигали ею, они не могут быть добрыми.

— Не могут, ваша светлость.

— Приготовь мой дорожный саквояж. Он должен быть готов, если мне потребуется неожиданно уехать, в любое время, Уилфрид.

— Конечно, ваша светлость. Мне выбросить эту газету?

— Пока не надо. — Харт положил на нее руку. — Пока не надо.

Уилфрид поклонился и вышел. Харт снова внимательно посмотрел на картинку, он заметил, как Йен вполоборота повернулся к миссис Экерли. Так это увидел художник, да, но вполне возможно, он был недалек от истины. К этому времени миссис Экерли должна уже знать историю Йена, его эксцентричность, его головные боли, его ночные кошмары. Последнее зависело оттого, сумела ли она пробраться к нему в постель.

Харт сжал кулаки и положил их на газету. Даже не предполагалось, что Йен окажется в Париже. Он должен был оставаться в Лондоне и возвратиться в Шотландию, когда Харт закончит свои дела в Европе. Посещение Йеном Мака или Изабеллы в Париже даже не упоминалось.

— Я не знаю, кто вы, — сказал Харт, обводя силуэт смеющейся миссис Экерли. — Но вы зашли слишком далеко.

Он не спеша скомкал газету, затем порвал ее на длинные узкие полосы.

В течение недели, прошедшей между интересной поездкой в карете вместе с Бет и следующим назначенным свиданием с ней, инспектор Феллоуз не попадался Йену на глаза. Он поручил Керри следить за этим человеком, но Керри тоже его не обнаружил.

— Он, должно быть, сбежал домой, — заявил Керри, — сбежал, поджав хвост.

Йен так не думал. Инспектор Феллоуз был хитрым и ловким, и он не сбежал бы только потому, что Йен ему угрожал. Если бы он действительно вернулся в Лондон, то для этого нужна была найтись очень важная причина. Йену хотелось узнать, что этот человек собирается сделать.

В среду Изабелла попросила Йена поехать с ней и с Бет. Несмотря на сильную летнюю грозу, заливавшую дождями Париж, Изабелла настаивала на поездке.

— Это обитель зла, дорогая, — сказала Изабелла Бет, когда они втроем вышли из кареты перед ничем не выдающимся домом, находившимся на краю Монмартра. — Вам там понравится.

Йен и раньше бывал здесь с Маком, но появиться в этом доме под руку с Бет доставляло ему большее удовольствие. На ней в этот вечер было платье из темно-красной тафты, с розами на груди. Вся ее одежда блистала и шуршала.