1917: Трон Империи - Владимир Марков-Бабкин

Огонь тем временем полыхнул из других помещений дворца, что наводило на подозрения о том, что не все из суетящихся людей заняты тушением пожара, а некоторые из них так как раз наоборот – делали все, чтобы пожар охватил чуть ли не все помещения дворца.

Сандро отдавал распоряжения, уже понимая, что пожар разрушил все предварительные планы и расчеты, и нет никакой уверенности в том, что им удастся проконтролировать всех людей в этом хаосе. В этих условиях нечего было и думать о том, чтобы выловить всех участников заговора. Тут бы благополучно отыскать всех заложников, а о большем великий князь уже и не помышлял.

В этот момент показалась Мария Федоровна, которая спешно подошла к Александру Михайловичу.

– Сандро! Там из дворца вывели семью Николая.

– Слава тебе, Господи!

Великий князь снял папаху и перекрестился. Но, как оказалось, вдовствующая императрица еще не закончила.

– Семью вывели. Но не всю…

Сандро похолодел от дурного предчувствия.

– То есть? – спросил он дрогнувшим голосом. – Что значит не всю?

Мария Федоровна несколько секунд смотрела на него неподвижным взглядом, а затем закончила:

– Николая и Алексея нигде нет. Их давно отделили от семьи, и где их содержали, никто не знает.

Александр Михайлович с ужасом посмотрел на охваченный пламенем Александровский дворец…

Петроград. Зимний дворец.

6 марта (19 марта) 1917 года. День

Зал Ротонда был заставлен снесенными со всего дворца стульями, на которых восседали прибывшие из Царского Села представители прессы.

Впрочем, слово «восседали» никак не подходит к тому бедламу, который творился в помещении. Газетчики бродили по залу, сбивались в кучки, пытались друг у друга узнать свежие новости и актуальные слухи высшего света.

В зал заходили служители дворца, которые расставляли на столиках графины с водой и бокалы с шампанским. И пусть это пока нисколько не походило на чванливый светский прием, однако журналисты в любом случае чувствовали себя отнюдь не чужими на этом празднике жизни. Более того, именно себя любимых многие из присутствующих мнили теми самыми «очень важными людьми», ради которых, по их мнению, и организовывалось это мероприятие. Подумать только, как выросло их значение! Еще буквально недавно они были людьми пусть и не презренной профессии, но все же не совсем вхожими в высший свет, а сейчас они находятся на высочайшей аудиенции и ждут самого! И пусть выглядит это так, что император соблаговолил назначить им аудиенцию, но они-то прекрасно понимают, что сам нуждается в них. Пусть не совсем пока понятно, как и в чем, но нуждается! И это делало присутствующих очень значимыми не только в собственных глазах, но и (самое главное!) в глазах всего высшего общества! И многие уже нутром своим предвкушали конвертацию этой значимости в свете во вполне конкретные материальные блага.

Когда лично царь соблаговолит к ним пожаловать, объявлено не было, дело явно затягивалось, но разве это имело значение? Было ясно – все действительно стоящее делается здесь, а значит, опоздать они никак не могут!

Внезапно открылась дверь, и по рядам репортеров пошел шепоток. Зазвучали голоса, кто-то даже попытался выйти из зала Ротонды. Шум усилился. Явственно зазвучали голоса:

– Пожар!

– …в Царском Селе сгорел дворец…

– …сгорел вчистую в ходе штурма!

– …Николая и Алексея нигде…

– …погибли при штурме!

Петроград.

Миллионная улица.

6 марта (19 марта) 1917 года. День

В этот самый момент в дверь квартиры зазвонили. За дверью комнаты раздались какие-то звуки, потом шаги, и вот на пороге появилось три серьезных джентльмена, которые озадаченно оглядели происходящее в комнате.

Кирилл Владимирович встал и, пряча в карман браунинг, широко улыбнулся.

– Вы, как всегда, пунктуальны, господа!

В комнату вошли трое. Кирилл Владимирович взял на себя обязанности хозяина:

– Ваше императорское высочество, позвольте вам представить генерального консула Великобритании в Москве господина Локхарда, а также господ Кроми и Рейли. Наши британские друзья попросили организовать эту встречу для того, чтобы сделать некоторые предложения.

Локхард кивнул и взял слово:

– От имени его величества короля Георга V я приветствую ваши императорские высочества, – приветствовал он обоих великих князей, а затем обратился непосредственно к Николаю: – Ваше императорское высочество, я счастлив видеть вас в добром здравии, невзирая на все удары судьбы, которые обрушились на вас и вашу семью в последнее время. Я и мои спутники прибыли сюда для того, чтобы обсудить возможные пути выхода из кризиса, охватившего союзную нам державу Россию, а также оговорить возможности приема семьи великого князя Николая Александровича с сыном Алексеем Николаевичем одной из союзных держав для их дальнейшего безопасного проживания.

– Позвольте поинтересоваться, от чьего имени вы говорите, и следует ли ваши слова воспринимать как официальную позицию правительства его величества Георга V? – с неприязнью спросил Николай.

Консул кивнул и ответил:

– Ваше императорское высочество, конечно, не следует придавать нашей встрече статус официальных межгосударственных переговоров. Я и мои спутники выступаем сейчас как частные лица, а встреча эта носит характер неофициальных консультаций. Хотя, не скрою, полномочия на эту встречу получены нами из кругов, самых что ни на есть официальных.

Николай промолчал, а Локхард, убедившись, что его пока никто не собирается перебивать, продолжил:

– Итак, поскольку наша встреча носит частный характер, думаю, присутствующие могут отбросить требования дипломатического протокола и называть вещи своими именами.

– Называть вещи своими именами? – переспросил бывший самодержец, а затем буквально взорвался: – Я так понимаю, что под фразой о том, что можно отбросить требования дипломатического протокола, присутствующими понимается вооруженное похищение и содержание под прицелом меня и моего сына?! Так следует понимать вас? Довольно, господа! Никаких переговоров и никаких разговоров не будет!

Британский консул озадаченно посмотрел на Рейли. Тот пожал плечами и посмотрел на великого князя Кирилла Владимировича, который, в свою очередь, так же пожал плечами и уставился в окно, всем своим видом демонстрируя непонимание претензий. Наконец непонимание совершило полный оборот, и Локхард переспросил:

– Простите, ваше императорское высочество, но мы решительно не понимаем, о чем вы говорите. Мы…

– Господа! – Николай бесцеремонно перебил говорившего. – Я отказываюсь от продолжения нашего разговора, пока нас с сыном не освободят из заточения!