Дата моей смерти - Марина Юденич

Это было тоже вполне в его стиле.

Мысли промчались у меня в голове стремительной испуганной стаей и унеслись, оставив зияющую ужасом пустоту. Там, в глубине провала, роились другие мысли, догадки, вопросы:

— Кто снова начал этот дикий розыгрыш? Зачем? Похоже на змеиное шипение в телефонную трубку, но тогда все было ясно — это была она, «другая женщина». Ей сейчас не до меня. — Я снова смотрю на часы. словно бег времени может скрывать в себе ответ. Тринадцать тридцать. Процессия приближается к кладбищу. Нет, уж кому — кому, а ей сейчас точно не до жестоких игр со мною.

— Тогда — кто? Кому это вдруг потребовалось? Именно теперь, когда Егора в последний раз везут по Москве? И кто мог знать это короткое имя — Гор?

Впрочем, это не проблема. Кто угодно, из тех, в чьих руках побывали его архивы: там были мои записки ему. Кто-то мог читать мои сообщения на пейджер, слышать наши разговоры. Нет, это совсем не проблема — узнать, как я называла Егора.

Конечно, можно было разом оборвать череду безответных вопросов и беспредметных догадок, выйдя в чат, указанный в сообщении.

Для этого требовалось всего лишь дважды нажать податливую кнопку на округлом тельце компьютерной « мышки» и потом выждать всего лишь несколько секунд. Запутанные тропы виртуальной паутины, как по мановению волшебной палочки, немедленно приведут меня в нужное место.

Там ждет меня невидимый собеседник, решивший вдруг так жестоко и страшно разыграть меня.

Но страх сковал мои руки. Так сильно я давно, а, пожалуй, что и никогда в своей жизни не пугалась.

Что там были рекламная картинка в журнале, и шаги в пустом подъезде?

Так. Забавные детские страхи!

Но именно воспоминание о них, неожиданно, заставляет меня стряхнуть с себя наваждение.

Я пытаюсь рассуждать, и работа мысли постепенно разгоняет эмоции.

Ужас отступает, хотя мне, по-прежнему, страшно.

— Есть только два возможных объяснения тому, что происходит сейчас с тобой. Вернее три. — Обращаюсь я к себе — Первое, и самое реальное — у тебя появился враг. Смертельный. Потому что, только смертельная вражда может толкнуть человека на такие розыгрыши, да еще в такой день. Может, Муся?

Обида — страшная вещь, а ты обидела ее очень сильно. — подсказывает мне сознание — Глупости! Муся сейчас на похоронах. А если даже ее там нет, то компьютер — это никак не ее оружие. Муся не в состоянии использовать его даже в качестве пишущей машинки: если ей требовалось что — то напечатать, это всегда делала я. Ладно, оставим гадание на кофейной гуще. Кто он, или она, или они можно будет выяснить, только вступив с ними во взаимодействие.

И кстати, это же, единственный способ борьбы с ними. Испуг в этом случае равносилен поражению. Вариант второй — запредельный. Или мистический.. Это на самом деле Егор. Звучит, конечно, как полный бред. Связь с иным миром посредством интернета! Чушь, не освоенная даже фантастами. Но если вспомнить все, что творилось со мной последние дни…. И, главное — одеколон, вернее запах, который теперь неразличим вовсе, но ведь был же! В этом я уверена абсолютно. Тогда надо идти дальше… и… и тем более быстрее выходить в это проклятый чат. Что же касается третьего варианта, то думать о нем не имело смысла, ибо в соответствии с ним ничего того, что приводит меня в такой трепет, на самом деле не происходит. Просто сознание мое не то чтобы сильно травмировано, как мягко выражается Муся, а просто поражено серьезным недугом. Но тогда все размышления мои вряд ли заслуживают внимания, потому что являют собой не что иное, как бред сумасшедшей. И точка.

Получалось так, что иного выхода, кроме как немедленно выйти в чат и выяснить, кто и зачем меня там поджидает, у меня просто не было.

Палец мой лишь слегка шевельнулся на кнопке «мышки», но этого было достаточно.

Панель предупредительно подсказала, что в чате всего одни посетитель и, даже указала его имя.

Разумеется, его звали Гор.

«Введите ваше имя» — вежливо попросила она меня, и я послушно вписала в пустое окошко свое настоящее имя.

« Введите ваш псевдоним» — продолжал пытать меня виртуальный распорядитель, но я решила, что с него хватит и имени. Тем более, что в отличие от того, другого посетителя, я назвала свое.

Теперь, когда формальности были завершены, я раздумывала, как начать беседу, но умная система и его уведомила о моем появлении.

И он не стал ждать.

— Привет! Почему так долго? Боялась?

— Чего?

— Не чего, а — кого. Впрочем, кто его знает, как теперь правильно?

Меня.

— А вы, простите, кто?

— Прощаю. Я — Гор. И знаешь, давай сразу, чтобы не тратить время на долгие препирательства, определимся.

— В чем же?

— Что я — это я.

— И каким образом мы это сделаем?

— Элементарно. Задай мне пару — тройку вопросов, ну таких…

Позаковыристей. Чтобы никто, кроме меня не мог знать на них ответа. И все.

Если я отвечу, значит, ты прекращаешь свои фрустрации, и мы говорим дальше.

Если — нет. Тебе надо только кликнуть" мышью". Хотя с твоим темпераментом ты скорее разобьешь компьютер..

Фрустрации — было одно из любимых словечек Егора.

Он употреблял его не всегда к месту, но никогда не желал этого признать.

И вообще, все, что успел сказать, а вернее написать мне тот, кто называл себя Гором, было очень похоже на него.

На Егора.

Это были его обороты речи, его стиль, его манера.

Я вдруг обнаружила, что помню все, до малейших оттенков его речи. Жаль, что компьютер на мог воспроизвести интонаций.

Но сдаваться так легко я не собиралась. Хотя руки мои, бегающие по клавиатуре, дрожали и гулко билось сердце в похолодевшей груди . Однако, это была совсем иная дрожь и иной сердечный трепет, чем те, что охватили меня несколько минут назад.

Теперь трепетала я не от ужаса.

Страх вообще почти покинул мою душу, переливаясь только слабой рябью волнения на ее поверхности.

А то, что творилось со мной теперь, едва глаза мои пробежали первые слова, обращенные ко мне из виртуальной бесконечности, было состоянием, которое я, как выяснилось, так и не удосужилась забыть. Оно охватывало меня всякий раз, когда рядом со мной появлялся Егор, или хотя бы его голос, или даже его мысли, поведанные оператору пейджинговой компании. Это длилось все семь лет и острота чувств, с годами, ни сколько не шла на убыль.

Потом все ушло разом — ведь он более не появлялся подле меня.

И вот теперь…

Однако, я снова резко одернула себя.