Рай. Книга 2 - Джудит Макнот

Яростно бормоча проклятия, Мэтт включил лампу, рывкомнатянул слаксы и остановился, свирепо глядя на пустую кровать в состоянии,близком к параличу. Просто невозможно поверить, что она сбежала, словно сделалачто-то, чего нужно стыдиться, и не могла больше видеть его лицо при свете дня.

И тут Мэтт увидел ее — записку, прислоненную к часам наночном столике, написанную на листе, вырванном из того блокнота, в котором онаделала заметки. Надежда загорелась в груди Мэтта. Может, она просто уехала вмагазин за продуктами?

«Мэтт, то, что случилось сегодня, не должно было случиться.Это было не правильно и нехорошо для нас обоих, хотя и вполне понятно, но темне менее ужасно! , У каждого из нас своя жизнь и свои планы на будущее, и вэтой жизни есть люди, которые любят и доверяют нам. И мы предали их, сделав то,что сделали сегодня. Я стыжусь этого, но тем не менее всегда буду помнитьсегодняшний день как нечто прекрасное и особенное. Спасибо тебе за все».

Мэтт продолжал стоять, с недоверчивой яростью глядя нанаписанные аккуратным почерком слова, охваченный дурацким, абсурдным ощущением,что его изнасиловали! Нет, не изнасиловали, использовали как наемного жеребца,которого она могла потащить в постель каждый раз, когда хотела чего-тоособенного, а потом избавиться от него, словно от жалкого ничтожного раба, скоторым стыдилась показаться на людях.

За все эти годы она ничуть не изменилась! По-прежнемуиспорченная, самовлюбленная и так убеждена в собственном превосходстве, что донее даже не доходит, как это выходец из непривилегированных слоев, возможно,всего лишь возможно, стоит хотя бы малейшего внимания. Нет, она ничуть неизменилась, по-прежнему трусиха, по-прежнему…

Мэтт внезапно осекся и покачал головой, пораженный тем, какгнев может полностью стереть из памяти все, что он обнаружил несколько часовназад. Почему он снова судит ее лишь на основе всех ошибочных заключений, вкоторые верил все одиннадцать лет? В нем говорила давнишняя привычка. Но реальностьзаключалась в том, что Мэтт узнал сегодня от Мередит истину, столь прекрасную иодновременно печальную, что сердце до сих пор болезненно сжималось при одноймысли об этом. Нет, Мередит не трусиха, она никогда не убегала от него, отматеринства, даже от тирана-отца, с которым все эти годы была вынужденасчитаться на работе и дома. Мередит было восемнадцать, и она считала, что любитМэтта…

Легкая улыбка сверкнула в глазах Мэтта при мысли о еепоразительном признании, но тут же исчезла, когда Мэтт вспомнил о том, как оналежала в госпитале и ждала его. Она послала цветы их ребенку и назвала егоЭлизабет в честь его матери…. И поняв, что Мэтт не вернется, она склеилаосколки разбитой жизни, поступила в колледж и смело принимала все, чтоприготовило ей будущее. Даже сейчас Мэтт корчился от стыда при мысли о том, чтоон ей говорил и делал последние несколько недель. Иисусе, как же она, должнобыть, ненавидела его!

Он угрожал ей, пытался запугать… и все же, узнав правду ототца Мэтта, Мередит не побоялась добраться до его дома в метель, чтобы всеобъяснить, зная, что придется столкнуться с его нескрываемой враждебностью,просто с грубостью.

Прислонившись к кроватному столбику, Мэтт снова взглянул напостель. Его жена, решил он со всевозрастающей гордостью, не скрывается и небегает от вещей, заставивших бы большинство его знакомых поджать хвост иисчезнуть.

Но сегодня она бежала от него.

Что же побудило Мередит улепетывать, словно испуганномукролику, именно в тот момент, когда впервые за последние два дня между нимивоцарилась полная гармония?

Мэтт быстро перебрал в памяти события этих дней, пытаясьнайти ответ. Он увидел, как она тянется к его руке, умоляя о перемирии, каксмотрит на их соединенные ладони… словно это мгновение было необыкновенноважным для нее, как улыбается ему большими сияющими сине-зелеными глазами: «Ярешила быть как ты, когда вырасту…»

Но самое главное, Мэтт не мог забыть, как Мередит плакала вего объятиях, когда рассказывала об их ребенке, обнимая его, прижимая к себетак естественно, словно лежала с ним в постели…. как стонала, извиваясь подним, принимая в себя с такой же безрассудной, безудержной страстью, как ввосемнадцать лет.

Мэтт медленно выпрямился, ошеломленный наиболее очевиднымответом. Мередит, вероятно, сбежала именно потому, что случившееся сегодня былодля нее таким же потрясением, как и для него. И все ее планы на будущее сПаркером и на остальную жизнь были поставлены под угрозу тем, что произошло вэтом доме и особенно в этой постели.

Нет, она не трусиха. Просто слишком осторожна. Мэтт заметилэто, когда они говорили об универмаге. Она рискует, но обдуманно, и толькокогда награда достаточно велика, а возможность неудачи сравнительно мала.Мередит сама признавалась в этом.

И если принять все во внимание, вряд ли Мередит захочетснова поставить на карту свое сердце и будущее ради Мэтта Фаррела, если можноизбежать этого. Последствия связи с ним, возникновения прежних отношенийслишком огромны для нее. Тогда, одиннадцать лет назад, именно эти отношенияпревратили ее жизнь в ад. Мэтт понял, что для Мередит вероятность неудачи былаогромна, а в награду…. в награду…

Мэтт тихо рассмеялся. Она и в самых безумных мечтах не моглапредставить, каким великолепным будет вознаграждение. Только от него зависитубедить ее в этом. Но ему необходимо время, а Мередит не собиралась дать емулишней минуты. Собственно говоря, учитывая ее сегодняшний поступок, скорееможно ожидать, что Мередит немедленно помчится в Рино, чтобы навсегда и какможно быстрее оборвать все связи с ним. И чем больше Мэтт размышлял, тем большеубеждался, что Мередит вполне на это способна. Но еще больше он был уверен:Мередит по-прежнему питает к нему нечто большее, чем дружеские чувства, и онастанет его женой. Настоящей женой. И для того, чтобы эта мечта сбылась, Мэттбыл готов перевернуть небо и землю. И по правде говоря, был готов дажеотказаться от удовольствия разыскать ее негодяя-папашу и оставить Мередитсиротой.

Но в этот момент еще одна мысль заставила тревожно сжатьсясердце: дороги, по которым придется ехать Мередит, наверняка очень опасны, аона вряд ли способна сейчас сосредоточиться.

Повернувшись, он быстро направился в свою спальню, вынул изпортфеля телефон и позвонил сначала начальнику эдмунтонской полиции с просьбойвыслать патрульную машину, засечь на перекрестке черный «БМВ», не привлекаяизлишнего внимания водителя, сопроводить его до Чикаго и убедиться, что машинаблагополучно добралась до места назначения.

Второй звонок раздался в доме Дейва Левинсона, старшегопартнера фирмы «Пирсон энд Левинсон». Мэтт велел Левинсону быть вместе сПирсоном в его офисе ровно в восемь утра. Левинсон не подумал возражать. МэтьюФаррел платил им огромный гонорар — двести пятьдесят тысяч долларов в год забезукоризненное выполнение всего, связанного с юридической стороной дела, исамо собой подразумевалось, что они обязаны являться по первому зову.