Неизвестный Янгель. Создатель "Сатаны" - Владимир Губарев

– Некоторые наши руководители считают одним из своих достижений конверсию военного производства…

– Она началась еще в начале шестидесятых годов! И это была конверсия продуманная, эффективная, грамотная, причем эта конверсия давала широкую дорогу науке. Причем не только в стране, но и за рубежом. Вместе с Францией мы начали создавать спутник «Аркад», который позволил впервые определить, что перед землетрясением идет возмущение ионосферы. И добавить к тем двум десяткам методов прогноза землетрясений еще один, весьма эффективный, из космоса – значит, приблизиться к разгадке одной из сложнейших проблем природы. И весьма актуальной, потому что сообщения о трагических землетрясениях приходят очень часто…Так что у нас в те годы конверсия была в чистом виде, и организовано все было великолепно!

– Не преувеличиваете?

– Обратите внимание на четкую организацию производства в Днепропетровске. Трактора выпускали по самым современным технологиям много-много лет. Они шли во многие страны мира. Затем – космос, конверсия ракетоносителей… Мы сразу же создали эскизный проект для следующей машины – Р-14. Однако сил не хватило – «задавила» боевая тематика…И тогда эту машину мы передали Михаилу Федоровичу Решетневу. И он сделал ее, и этот комплекс живет до сих пор… Так что это не кастрюли, которые нас призывало выпускать «правительство Гайдара».

– Скажите, а для запусков спутников использовали старые носители?

– По-разному. Для запуска «Целины» использовались носители, которые отстояли на боевом дежурстве. Их дорабатывали и затем уже пускали… Потом и новые делали носители. Все очень хорошо было продумано! И «Циклон» летает до сих пор…

– «Циклон»?

– Ракета «Циклон» была сделана на базе боевой 36-й машины…

«Всякое начало трудно…» У истоков космической программы КБ «Южное» стоял Вячеслав Михайлович Ковтуненко, и естественно я поинтересовался у академика Уткина мнением о нем…

– Мы были с ним в прекрасных, дружественных отношениях. Мне нравилась его напористость. Это очень важное качество в нашей работе… А что в нем не нравилось? Решая свои космические дела, он зачастую «расширялся» так, что это было в ущерб нашим основным делам, то есть оборонным… Он боролся за свое направление, но для завода прежде всего боевая тематика. И ему было узко в рамках нашего конструкторского бюро…

– Мы несколько раз встречались с ним еще до его переезда в Москву. И он не скрывал, что хотел бы создать в Днепропетровске мощный Космический центр спутников, свое КБ.

– Тут и началась у нас борьба против этой его идеи! Почему это мне не нравилось? Я считал вместе со своими ближайшими сотрудниками, что КБ не может делиться… Это ослабило бы КБ «Южное», и этого я допустить не мог. Кстати, пример печального деления был в Ленинграде на «Арсенале». Оттуда выделилось ракетное КБ, но в нем так ничего и не было создано… Надо все интеллектуальные силы держать в одном кулаке, и только в этом случае можно эффективно решать те проблемы, которые стоят перед страной… И я тогда думал, что нельзя «отпускать» Ковтуненко. На нас лежала огромная нагрузка по обороне, а если он отделяется, то уходят люди, начинается «драчка» – нет, такого допустить я не мог!.. Я сказал, что отрицательное качество – стремление «расширить дело». Наверное, это неверно. С моей точки зрения как Генерального конструктора, да, отрицательное, а по-человечески – нет, конечно… Он талантливый проектант, конструктор, увлеченный человек, и ему хотелось, что «его дело» стало главным. Это была увлеченность. Но если бы мы пошли за ним, то ошиблись бы. С позиций сегодняшнего дня это видно особенно четко… Бесспорно, для КБ «Южное» Вячеслав Михайлович Ковтуненко сделал очень многое, он – основатель космического направления, потому что Янгелю и мне все-таки в основном приходилось заниматься боевой тематикой.

– Потом он приехал в Москву, стал во главе «фирмы Бабакина» – знаменитого КБ, создававшего межпланетные автоматические станции. Однако в полной мере здесь талант его не раскрылся, почему?

– Наверное, у него просто было мало времени – не успел… И во-вторых, авторитет Бабакина был очень велик, и чтобы подняться на тот же уровень в глазах коллектива, нужно было сделать очень многое… А межпланетные станции совсем иное, чем спутники. Два «Марса» стартовали, но ни один из них не дошел до планеты…

– Бывали случаи, когда и четыре машины пропадали в космосе…

– С Марсом нам не везет… И тогда, и сейчас. Будто заколдованная эта планета, немало осечек с ней… И не только у Ковтуненко.

– А Борис Николаевич Петров? Вы о нем упомянули…

– Симпатичнейший человек!

– А как началось у вас сотрудничество с ним?

– Борис Николаевич работал заместителем Трапезникова в институте, в это время вместе с нами он работал по так называемой «теории и системе опорожнения баков». Петров был научным руководителем. И сейчас эта работа продолжается в той же лаборатории, потому что эта проблема очень важна. Они – наши «смежники» по всем ракетам, в том числе и по «Зениту». А его соратник и друг Фалунин потом выделился в специальное КБ по изготовлению этой системы. Так что сотрудничество с Борисом Николаевичем Петровым у нас было многолетнее и весьма тесное. Это КБ делало рулевые машинки, датчики остатков топлива, и многое другое… Заметьте: многие Главные и Генеральные, к примеру, те же самые рулевые машинки не делали, а заказывали «на стороне», а мы в Днепропетровске все сами! Это был своеобразный «непотопляемый корабль»… Твердотопливные двигатели, жидкостные двигатели, ракеты твердотопливные, ракеты жидкостные, космос, трактора, а также всевозможные системы преодоления потенциального противника и так далее. Мы все это делали у себя!.. Ну а комплектацию железнодорожных ракетных поездов в Павлограде, но там был наш филиал… А когда началось космическое направление, то Петров начал возглавлять эту область в Академии наук, – тут уж, как говорится, нам сам Бог велел тесно сотрудничать. Он начал опираться на наши научные спутники.