Ромашки для королевы - Оксана Демченко

Сэльви удивленно осознала, что веревки более не держат ее, а момент, когда незнакомец снова воспользовался клинком, разрезая их, остался на сей раз незамеченным. Попробовала шагнуть – и упала. Затекшее за несколько часов тело болело и не слушалось. Но светловолосый управился, поймал и устроил на сгибе руки, не замечая веса легкого тела. Донес до темной безопасной подворотни, опустил. Придирчиво осмотрел клинки и вытер их, убрал в ножны. Снял плащ, укутал свою добычу и снова подхватив, молча пошел по улице к стене. Сэльви хотела сказать, что там нет выхода из городища, но не решилась. На руках у странного светловолосого человека было очень уютно, плащ еще хранил его тепло, и незнакомое ощущение окончательной безопасности, когда ничто не может не то что повредить – даже расстроить, – кружило голову.

Светловолосый подошел к стене, перебросил свою добычу на плечо и метнулся вверх. Как он спускался – Сэльви тоже не поняла. Просто минутой позже странный человек уже шел к лесу, и она снова удобно сидела на его руках. Завозилась, устраиваясь, – и задремала.

Очнулась Сэльви у костра, жаркого, но невысокого. Открыла глаза и стала, наконец-то, с удовольствием рассматривать своего спасителя. Ее очень расстроило то, что волосы оказались явно седыми – значит, и его обижали люди. Сильно и неоднократно: тонкие старые шрамы едва заметно меняли рельеф кожи. Были и свежие, более глубокие и отчетливые. Зато глаза оказались дивными, она прежде таких никогда не видела. Зеленых, словно светящихся изнутри. Теплых, внимательных. Девушка улыбнулась. Теперь она поняла то, что следовало бы оценить давно: ее спаситель не человек. Такие глаза могут быть только у духа леса. И двигаться, как он, люди не в состоянии. А лес был всегда к ней добр. Вспомнить хотя бы те елки, предупреждавшие о беде!

От догадки стало неуютно. Духи уходят, едва исполнив самое необходимое, – так рассказывают сказки. И этот, получается, рассеется до зари…

– Я отвар трав настоял, – сказал дух. – И как ты в такое безобразие угодила? А еще того интереснее, как умудрилась меня вызвать?

– Спасибо, – она выпила терпкий настой жадно, до последней капли. – Вкусно. Я весь день звала, а ведьмени эти гадкие говорили – бесполезно. Никто с ними не справится, – девушка рассмеялась. – Но я не верила. Я упрямая, честное слово.

– Заметно, – развеселился дух. – Меня, кстати, зовут Орильр. Впрочем, не уверен, что кстати… Вообще не понимаю, куда тебя теперь девать, ведьмочка?

– Сэльви, – представилась она. – И не надо меня «девать», я с тобой пойду. Духи ведь живут в лесу?

– Духи? – удивился недогадливый лесовик. – Понятия не имею. Ни разу не видел их во плоти, достаточно долго и близко, чтобы толком расспросить. Я не дух, я эльф.

– Глупости! – Сэльви даже вылезла из-под плаща. – Эльфы маленькие, черненькие, злые и вообще – с крылышками. Ты меня не запутывай! Ты дух, и это очень плохо, вы к утру того, растворяетесь. Туманом, кажется. Я слышала, дедушка в нашем селе пел про вас.

Она расстроилась от своих же слов и снова зарылась в теплые складки плаща. Дух рассмеялся, обещал не растворяться и попробовал поискать на спине крылышки – вдруг да есть, раз в приметах числятся? Сэльви тоже рассмеялась. Ей было удивительно хорошо, как никогда в жизни. И очень страшно. Потому что прежде любая улыбка оплачивалась болью. Во что же обойдется эта ночь? Впрочем, какая разница!

Заботливый «дух» укутал в плащ и строго велел спать. Сэльви тоже важно и деловито распорядилась: не растворяться и никуда не исчезать. Послушный «дух» обещал постараться.

Проснулась Сэльви поздно, солнышко уже на треть выбралось из-за края неба, дома ей бы все бока за такую леность отбили. А тут – благодать, никто не ругается… Девушка вскочила, путаясь в плаще и нервно озираясь. «Дух» сидел у ствола старого вяза и насмешливо щурился – вот, смотри, не растворился. Днем глаза у него казались еще зеленее, если такое вообще возможно.

– И ничего это не доказывает, – обрадовалась Сэльви. – Доброе утро.

– Ты и правда упрямая, – вздохнул эльф. – Пошли, накормлю по дороге. Я тут побегал, нашел в пятнадцати верстах глухую деревеньку. Старушка там подходящая имеется, тебя примет.

Сэльви нахмурилась и промолчала. Ей не нужна старушка! Все равно от Черных не скрыться, ни в какой глуши, даже самой дикой и дальней. Найдут, а второй раз духа ей не дозваться, это и самой глупой деревенщине понятно. Значит, надо перехитрить, пока не сгинул. Девушка решительно глянула на эльфа. Она и мечтать не смела о такой симпатичной и надежной «судьбе», способной защитить от любых бед. Нет уж, дух или эльф – не важно. Главное, не дать раствориться в лесу, который явно благоволит зеленоглазому. Примет – и уже не выдаст, хоть кричи, хоть плачь.

Орильр даже поежился под взглядом, полыхнувшим опасной решительностью. Вот еще шуточка звезд, даже не понять, светлых или темных! Девица с упрямством, достойным гнома. И главное – нельзя же ее вот так, запросто, бросить в диком лесу? Нельзя. Он обреченно-вежливо поклонился и указал рукой направление к деревушке.

Идти по лесу нравилось обоим, эльф удивленно отметил, что девушка двигается легко и быстро, не шумит и явно слышит лес. Даже разговаривает с ним в своей странной манере похожих на приказы просьб: говорит решительно, а смотрит умоляюще, снизу вверх. Сэльви нашла общество эльфа восхитительным. Он знал про лес всё! Если подумать – он, наверное, вообще знал всё. И – удивительное и небывалое дело – не сердился, что ей надо объяснять очень просто. На языке эрхойцев эльф говорил со странным нездешним выговором, а леснийская речь удавалась ему бесподобно. Сэльви тоже знала северное наречие не хуже эрхойского и охотно на него перешла.

Пока тропка бежала под ноги, видимая лишь им двоим, а голоса шелестели, почти не тревожа тишину леса, в темноволосой голове зрел коварный план. Главной надеждой для себя Сэльви мудро сочла порядочность эльфа. Для нее качество совершенно новое, но весьма перспективное. Если бы седой хоть в малой степени осознавал, как далеко распространяются в его отношении планы маленькой ведьмы – сбежал бы, не оглядываясь. Но ее внимание к лесу, живой интерес и умение слушать завораживали. Орильр обнаружил, что соскучился по собеседникам, не обремененным избытком усталой мудрости, не требующим ничего и готовым наивно радоваться каждому маленькому чуду. И он охотно делился. Показывал следы зайца, добывал с ветки не желающие падать красивые цветные листья, подсаживал на крупные сучья, давая рассмотреть покинутое гнездо с сухими скорлупками удивительного цвета, рассказывал о птицах, чьи голоса украшали раннюю осень. А Сэльви всё спрашивала, взахлеб. Шли они быстро, как и планировал седой. Но – не прямо. Гнезда и следы ведь надо и найти, и показать…

Первая часть ее хитрого плана уже исполнилась, когда седой наконец осознал коварство своей спутницы. Вечер уже заставил солнышко зябко тянуть на себя шаль пухового тумана, а до деревушки осталось еще версты три. Черные глаза победно смеялись, когда девушка самым капризным тоном сообщила, что очень, очень устала.

– Нет уж, вперед, к людям, – забеспокоился эльф.