Ромашки для королевы - Оксана Демченко

– Я постараюсь, – жалобно вздохнула обманщица. – Дохромаю.

– Никогда больше не стану спасать ведьмочек, даже выглядящих такими беззащитными, – пообещал Орильр. – Что-то там опасно булькает и варится у тебя в голове, аж глаза горят. Я думал – милый несчастный ребенок…

– Я милая, но взрослая. У меня был муж, я от него сбежала, – гордо сообщила Сэльви. – Черный сказал, я Хрыма зарезала, но это не правда, только поцарапала. Он был злой, бил меня и вообще хотел выставить на улицу. Обвинить в неверности и опозорить.

– Да, с семьями нам обоим не повезло, – вздохнул эльф более мирно. – Моя жена меня предала по-настоящему. Правда, мы не заключали брака по полному обряду, хоть это радует. А почему ты не использовала свою силу, когда решила сбежать? Нож – штука ненадежная.

– Людей нельзя проклинать. Никогда, – уверенно сообщила Сэльви. – Это как оса. Погонишь ее, ударишь – и сама пострадаешь. А хуже того, если без вины обижен будет кто-то третий, вообще случайный человек. Я никому не желала зла, честно. Только тому типу, на площади. Но ему можно, он и так весь в корке из копоти. К нему прямо липнет!

– Да уж, – задумался эльф. – Так лепить, чтобы само липло, лет триста учат, ребенок. Видеть и двигаться в моем темпе боя обучают и того дольше, И только эльфов, между прочим. А у тебя все просто. Забавная вышла смесь на крови ведимов – черная ведьма без злобности… Можешь убивать, но не хочешь! Знаешь хоть, чем он в нас кинул?

– Откуда? – виновато вздохнула Сэльви. – Я даже понятия не имею, что ему пожелала. Вроде бы сдохнуть поскорее, – сникла она окончательно.

– Светлые звезды, и зачем мы напридумывали заклинаний? – возмутился эльф. – «Чтоб ты сдох» – и все дела. Главное, вопреки здравому смыслу, подействовало. Если умудришься восстановить, что и как желала, то повторяя, имей ввиду, это была полная парализация. Ты его выключила на два движения. Очень, надо признать, кстати. Спасибо.

– Пожалуйста, – счастливо вздохнула Сэльви.

Орильр снова подозрительно покосился на нее.

Смеркалось стремительно, и деревенька в семь изб встретила их золотистым теплом лучинного света в тусклых окошках, затянутых бычьими пузырями. Эльф постучал и ему открыли, а минуту спустя зеленоглазому уже улыбались, забыв всякую подозрительность. Сэльви смотрела на разговор со стороны и думала, что ее спаситель и правда существо волшебное, ему невозможно не верить. Ночью в лесу дикого края постучался, назвался охотником, поклонился с порога, улыбнулся – и получил ночлег и даже ужин. Правда, хозяева уже ложились и кашу выдали с собой, на сеновал, в теплом еще глиняном горшочке. Орильр поблагодарил и растворился в сумерках.

– Проходи, девонька, – ласково поманила обещанная старушка. – Тебя-то мы устроим в доме, холодно уже ночами, негоже мерзнуть.

– Спасибо, добрая госпожа, – поклонилась вежливая гостья, входя в сени. И добавила, едва дверь прикрылась достаточно плотно: – Но мне только умыться, я к мужу пойду.

– А он и не сказал, что вы семья, – удивилась старушка.

– Хотел меня в тепле устроить, – улыбнулась Сэльви. – Заботливый.

– Это сразу видно, он хороший человек, – согласилась хозяйка покладисто.

Сэльви умылась, с удовольствием выпила молока, еще теплого, – в доме держали коз. Рассказала новости своего села, здесь не знали ничего, кроме леса. Посидела вежливо, как подобает, спела пару колыбельных младшему сынишке хозяев, радуя их своим тихим ясным голосом. Ребенок заснул, улыбаясь. Его мама очень обрадовалась – у малыша резались зубки и он уже неделю не давал никому отдохнуть, а добрая тетя спела, и всё прошло.

За помощь ей вручили пару пирожков и кувшин ягодного взвара. Сэльви поблагодарила и вышла в тихую темную ночь. Без звука прошла к сеновалу, села у порога и запела – так тихо, что и лесному духу не разобрать. Черные глаза азартно смеялись. Заснет, как миленький! Детей уговаривать куда труднее, она много раз проверяла. Да и вообще – сонные песни ей удаются. Тем и от тетки спасалась, и от мужа. Когда тишина в деревне стала хрустальной, когда мягкие пушинки сна осели на всех подушках, Сэльви встала и открыла дверь сарая, жмурясь от страха. Вдруг на эльфов ее песни не действуют? Ух и отлупит ее седой! Да хуже того – вскинет мешок на спину и уйдет.

Он спал. Улыбался, явно видел очень хороший сон. Девушка тоже довольно улыбнулась. Пока она болтала с хозяйкой, эльф устроил уютное ложе из выданных ему двух тулупов. Вымылся в бочке за домом и устроился под отвоеванным у наглой ведьмочки плащом в одной рубахе.

– Всё, ты попался, – хищно сообщила спящему Сэльви. – Я такого утром тебе наплету…

Бочка стояла на том же месте, и воды в ней было предостаточно. Девушка долго мылась, сгоняя с тела ужас ненависти людей, жадных взглядов ведьменей и всей своей постылой жизни в доме Хрыма и тетки.

Потом она вернулась в сарай, пристроила выстиранное платье сохнуть и заползла под плащ, тихо напевая мелодию сна. Эльф дважды почти просыпался – но снова успокаивался, стоило замереть ненадолго. Потом он вздохнул, повернулся на бок и сам плотнее обнял «жену», устраивая ее голову на руке. А Сэльви все пела, зевая и понимая, что сама насквозь пропитана сном. Не было сил даже подумать, что утром сотворит седой, обнаружив обман. Но нельзя ведь просто так сказать ему – я звала Судьбу, а пришел ты. Не поверит. А если и поверит – он-то никакой Сэльви не звал и не искал…

– Ну прямо голубки, – заворковала хозяйка от порога. – Конечно, дело молодое, но крепко же проспали вы рассвет, птахи! Вот я и пришла, завтрак стынет. И я не подглядываю! Я уже ушла.

Седой зевнул, улыбнулся – он давно уже не спал так беззаботно, не слушая лес и не ожидая бед. С тех пор, пожалуй, как последний рас гостил в Круге мудрых. И вот, надо же – провалился, отоспался. Вся усталость, нехотя и по капле покидавшая тело последний год, схлынула. Легко, светло…

Он попытался шевельнуться, удивленно открыл глаза и охнул. Внимательно изучил совсем рядом со своим лицом упрямую морщинку меж темных бровей, усердно зажмуренные глаза и прикушенную губу. Упрямейшая из ведьмочек не желала жить в деревне, это он и вчера понял. Но чтобы настолько – и представить не мог. Чуть пожал плечами и дунул ей в лицо. Сбившаяся прядь темных волос сместилась, защекотала нос и вынудила-таки девушку открыть глаза, вздохнуть, чихнуть… – и снова усердно зажмуриться.

– То есть мое мнение никого не интересует? – уточнил эльф.

– Почему? – она отважилась приоткрыть левый глаз. – Можешь меня отлупить, это будет честно. Или оттаскать за волосы – тетке от всех расстройств крепко помогало. Но учти, я упрямая.

– Надо было сразу относиться к этому заявлению с должной осторожностью, – рассмеялся эльф, падая на спину и довольно потягиваясь. – Что бы ты вчера ни спела, я великолепно отоспался. Спасибо. Если разобраться, я так не спал пятьсот тридцать… нет, пятьсот сорок три года. И два месяца, тогда была макушка лета, а теперь уже закат.

– Ужас, – она открыла второй глаз и села, нервно натягивая плащ. – Ты ведь это серьезно. А я думала наговорить с утра глупостей, то да се… Не поверишь.