Кротовский, не начинайте - Дмитрий Парсиев

Как так? Один за другим извлекаю из тетивы целую серию звуков, но гиены лишь изредка тявкают в мою сторону и продолжают обступать храм. «Попробуем иначе, — мысленно передает мне Клык, — возьмись за струну другим хватом». Я меняю хват по его подсказке и тетива начинает петь, как волчица готовая к случке. Волчица, призывающая самца.

И вот тут гиены не смогли противиться. Захлестали хвостами себя по бокам, заоблизывались, разбрызгивая с языков ошметки слюнной пены, начали сближаться… лишь бы твари не потеряли интереса. Выдаю еще несколько звуков. А затем накладывю стрелу и пускаю в ближайшую особь. Есть. Подстрелил. Вот теперь они полностью переключили на нас внимание. Оставили храм и начали подходить к реке.

Что ж вы так осторожничаете? Натягиваю лук и пускаю еще одну стрелу. Получили? Еще как получили. Твари кинулись в атаку. Я выпустил оставшиеся в колчане стрелы, чтоб осторожность гиен не пересилила жажду мести за сородичей. И теперь начинаю понимать, что это за способность такая: «астральный картограф» — я как бы вижу центры сосредоточения жизненных сил в теле, то есть наиболее уязвимые места.

Твари бросились в воду. Справка хоть и называла их сухопутными, но плавать по собачьи у них хорошо выходит. Акула поплевал на ладошки, покрепче перехватил секиру и заработал как лопастями мельницы. Собственно, он и делал основную работу. Жужа прикрывала его широкую спину. И ей пришлось пустить в ход клинки, когда твари попытались нас окружить.

Челюсти у гиен оказались настолько мощными, что даже не выдирали, а просто выкусывали куски из досок. Но им приходилось карабкаться на мостки, одновременно борясь со стремниной. Жужа как ткацкий станок с легкостью успевала располосовывать им морды на лоскуты. А если не успевала Жужа, я был готов ее подстраховать, через минуту стрелы вернулись в мой колчан.

Один только раз я приберег свою премиальную бронебойную костяную стрелу, когда вожак гиен тоже сиганул в воду. Он на самом деле излучал какую-то ауру, от которой кровь стыла в жилах. Бронебойная стрела удачно пробила ему грудину и, видимо, поразила в уязвимую точку. Вожака понесло течением по реке. Давящая аура исчезла.

— Все ребятки, отмахались, — солнце высветлило небесклон. Недобитые гиены свалили в лес. В село пришло утро, храм остался нетронутым, — Пойдем получать награду.

— Я люблю получать награду, — Акула довольно облизнулся, — Только придется ждать. Нас сейчас вынесет из игры.

— Да и ладно. Начало следующей сессии будет приятным.

Новое утро в деревне Лучково ознаменовалось торжественным событием. Под всеобщее ликование из гаража был выкачен второй трактор, с чьей-то легкой руки получивший в народе название «монстр Кротовского». Мы с Анютой и дедом присоединились к процессии, сопровождающей технику на поля.

Навесное оборудование на втором тракторе оказалось не таким, как на первом. Окунь старший пояснил, что это не для посадки, а для уборки урожая. Что-то вроде лукоуборочного оборудования.

— А разве пора уже лук убирать?

— Уже можно, барин. Который первым засеяли, тот вырос.

Видимо, небывалый разлив реки так хорошо насытил поля магической водичкой, что лук вырос даже быстрее, чем предполагали. Ко второму трактору в пару присоседился бортовой грузовик. Собранный лук пересыпался по косой трубе в его кузов. Народ спонтанно организовал гуляния по случаю праздника лукового спаса.

Мне первому поднесли крупную луковицу, которую я вынужден был слопать и при этом постараться не пустить слезу. Лук оказался не очень ядреный, даже сладковатый. Так что съел и не поморщился. После этого ко мне подходили по очереди деревенские девки и целовали в щеки, приговаривая что-то про барина и сладкую жизнь. Я им как сумел подыграл. Раз уж так важны для людей их народные обряды, кто я такой, чтобы их обламывать.

Зато Балакбай, похоже, не имеет других занятий, кроме как нам подгадить. Нарисовался в сопровождении двух десятков конников, еще и две телеги пригнал. Видимо, только и ждал момента, когда мы начнем лук убирать.

— В мои подводы лук грузи, новый барин, — заносчиво приказал он.

— Слушай, Балакбай, — предпринимаю попытку достучаться до его разума, — Ты же понимаешь, что так не может продолжаться бесконечно. Мир меняется. Нельзя бесконечно жить разбоем.

— Ты слабак, новый барин. Выдумываешь, чтобы себя оправдать. Ты говоришь — разбой. Я говорю — право сильного. Кто прав? Я прав. Потому что я сильный.

— Ты кочуешь по степи, да, Балакбай? Бываешь в разных местах?

— Я хожу до самого Самарканда, — соглашается он.

— Не грабь лук запросто так. Вози мой лук на продажу. Так будет выгодно нам обоим. Мы оба будем богатеть. Разве это плохо?

— Опять выдумываешь, новый барин. Ты вырастил слишком мало, чтобы мы оба разбогатели. А я ведь предупреждал.

Он спешился и вдруг подошел к стоящей рядом со мной Анюте. Зенками своими заплывшими «изляпал» всю ее ладную фигурку… прямо с головы до ног, все обсмотрел, паскуда, разве только не обнюхал. Мне пришлось придержать начинающего закипать Филиппыча. Эти степные хитроглазые манипуляторы на провокации большие мастера.

— Я так решил, новый барин. Я заберу две подводы лука и вот эту твою барыню. Лук будет есть мой конь, а я буду пользовать твою барыню. На этот год мы будем в расчете.

— Ты совсем берега попутал? — тут уж я деду удержать не смог, деда в гневе страшен. Влепил Балакбаю так, что тот улетел под копыта своей лошади.

Круглолицые кореша Балакбая засвистели, заулюлюкали и подоставали оружие. Оружие у них говно, конечно, но у моих крестьян и такого нет. Я приготовился использовать своих магических помощников, хотя… толку от них сейчас будет мало. Разве только попытатья пугануть эту конницу волчьим воем. Не факт, что сработает. Они своих коней в степях ко многому приучают. Зажимаю Клыка, засунув руку в карман.

Но мои мужики не дрогнули. Кто с вилами, кто с цепами, а кто с простыми деревянными колами построились в стенку, готовые защищаться. Черт знает, чем бы это закончилось, но тут прозвучал звук клаксона. К полю подъехал грузовик Комаринских погранцов. Бойцы посыпались из кузова, а из кабины выпрыгнул сам подпоручик.

— Тебе все неймется, Балакбай? — крикнул он, — Лучку захотел?

— Уже не только лучку, — я очень рад прибывшему подкреплению, — Его теперь на сладенькое потянуло.

— Это что же?

— Анну Смородинцеву пожелал забрать.

Глаза Комаринского мгновенно налились кровью. Балакбай даже отшатнулся в испуге. Потирая ушибленную скулу, он забрался на своего коня.

— Не забывай, Комарин. Я свистну в степь и прискачет три сотни… а тебе вовсе нечего здесь делать, Комарин, — напомнил он высокомерно, — Граница твоего государства вон там проходит.

— Это не ты будешь решать, где проходит граница Рассейского государства.