Землянка для звездного принца - Алина Углицкая

И вдруг оцепенела, инстинктивно почувствовав приближающуюся опасность.

Все звуки внезапно отдалились, стали глуше, будто между ними и мной выросла стена. В голове возник белый шум. Я сглотнула, пытаясь понять, что происходит, и обернулась.

Точнее, я начала оборачиваться. И в этот момент свет погас.

Кто-то схватил меня в темноте. Я заверещала. Чья-то ладонь заткнула мне рот. Чьи-то руки скрутили. Что-то холодное ткнулось мне в шею. Укол…

Последнее, что я почувствовала, уплывая в небытие, это как меня подняли и несут.

***

Очнулась резко, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Первую реакцию – подскочить – задушила в зародыше. Осторожно, чтобы не выдать себя, разлепила веки.

В глаза ударил луч белого света.

Неприятно.

Попробовала шевельнуть руками-ногами.

Все на месте – уже хорошо. Но лодыжки и запястья привязаны, и вообще я, судя по ощущениям, лежу в позе распятой лягушки. И, кажется, голая…

А вот это очень и очень плохо!

Рядом со мной кто-то рвано выдохнул. И я напряглась, чувствуя, как загрохотало-забилось сердце от страха. Мое тело покрыла испарина, захотелось подпрыгнуть и завизжать, но я заставила себя оставаться на месте. Пока чьи-то губы не коснулись моего живота…

Это стало последней каплей. Взвыв, я распахнула глаза и задергалась в путах.

– Тише, тише, моя девочка, – пробормотал над ухом знакомый голос. Мое лицо сжали горячие ладони.

– Маркус? – я на секунду оторопела. – Господи, это ты?! Ты похитил меня?

Ну, хоть не какой-то инопланетный извращенец! Маркус все же знакомое зло, как-нибудь я с ним справлюсь.

– Да, милая, это я, – зашептал мужчина мне в ухо, лихорадочно глотая слова.

Его губы скользнули по моей мочке, поймали ее, а потом проложили дорожку огненных поцелуев к ключице. Скосив глаза, я увидела только взлохмаченную макушку. Вьющиеся волосы горауканца, всегда тщательно уложенные, сейчас взмокли и находились в полном беспорядке.

– Но зачем? Немедленно развяжи меня!

– Не сейчас, малышка, попозже.

– Попозже? – взбрыкнула от возмущения. – Что значит «попозже»?! Что ты собрался сделать со мной?

Ответ был очевиден без слов. Маркус чуть сдвинулся, опускаясь ниже, и его губы сомкнулись вокруг моего соска. Второй он сжал пальцами.

Господи! Да он что, собрался меня изнасиловать?!

– Нет! Прекрати! Не смей меня трогать!!! – я заорала, задергалась в путах, пытаясь сбросить его с себя.

Но это было не так-то просто. Я дергалась, как гусеница на булавке – бессмысленно и безрезультатно. А мужчина и не думал отпускать меня.

Он покрывал мое тело жадными поцелуями, оставляя мокрые пятна слюны. Его руки шарили по мне, то тискали грудь, то мяли живот. Он что-то бормотал неразборчиво, взахлеб, словно сам задыхался. А потом вдруг выпрямился и отступил на шаг, глядя на меня обезумевшим взглядом.

– Ты сама виновата, – прохрипел Драммон более-менее связно и потянулся к ремню. – Нужно было вернуться со мной на Гораукан, тогда бы ничего этого не случилось.

Расширенными глазами я смотрела, как он раздевается. Неторопливо снимает с себя китель, рубашку, с излишней педантичностью развешивает их на спинке стоящего рядом кресла…

Икнув, обвела взглядом вокруг. Кажется, я в какой-то каюте. Привязанная к кровати.

Если это каюта, значит, есть и корабль. А значит и экипаж.

Мои мысли вернулись к Маркусу. Нужно отвлечь его, заговорить, надавить на жалость… Пообещать все, что он захочет, хоть черта лысого. Только чтобы он остановился.

Да, я не девственница, да, за свою жизнь всякого повидала. И давно мечтала о мужской ласке… Но в хрупком Тьянином теле все ощущалось не так. Особенно эта паническая реакция на Драммона. Не удивлюсь, если они с Тьяной так и не стали близки, а это тело досталось мне девственным.

Маркус уже снимал брюки…

– Где мы? – выдохнула, лихорадочно соображая, чем бы его отвлечь.

– Это мой астробот.

– И… куда мы летим?

– Пока к «Раванграшу» – ближайшему горауканскому кораблю. Он доставит нас домой.

Мужчина переступил через брюки, поднял их, аккуратно свернул стрелочка к стрелке. Положил на кресло и повернулся ко мне.

Теперь он стоял передо мной в одних эластичных трусах синего цвета. И ткань вполне однозначно натянулась, подчеркивая боевую готовность в паху.

– Маркус, – может пустить слезу? – пожалуйста… Ты же не такой, ты не…

– Ты не знаешь, какой я, Ти, – он покачал головой. – Это воздержание вымотало меня. Четыре тризы ты кормила меня «завтраками», откладывая наше единение на потом. У тебя постоянно были какие-то отговорки. Но больше я так не могу. Сейчас мы соединимся. Обещаю сделать все возможное, чтобы уменьшить дискомфорт. Если хочешь, вколю тебе тиксомин, это снизит чувствительность, – в его руках блеснул шприц-автомат, и я вспомнила тех братков-санитаров, что скрутили меня в первый день.

– Нет, – отпрянула насколько смогла, вжалась в подушку, – пожалуйста. Никаких препаратов!

Он с сомнением посмотрел на меня, потом на шприц.

– Да, пожалуй, не хочу, чтобы ты превратилась в бревно.

С явным сожалением бросил шприц в ящик тумбочки. Я проводила этот адский инструмент потерянным взглядом.

Ну же, Танька, соображай! Чего раскисла? Развалилась здесь, как на пляже! Сейчас тебя отымеют по полной программе!

А Маркус уже освободился и от трусов. Его внушительное мужское достоинство гордо смотрело вверх.

Он обошел кровать, встал напротив моих раздвинутых ног. И ой, как мне не понравился его взгляд, брошенный на мои прелести!

– Маркус… А может, ты развяжешь меня… – не придумав ничего лучше, я глупо заулыбалась.

Он прищурился.

– Развязать? Зачем?

– Ну, чтоб у нас, как у всех было. Первый раз все-таки…

Преданно заглянула ему в глаза. А у самой в голове мысли носились перепуганным стадом: «Что делать? Что делать?»

Кажется, что-то в моем лице заставило его поколебаться. Маркус нагнулся, берясь за гибкий шнур, обвивший мою левую лодыжку. Его пальцы коснулись моей кожи, погладили.

Я замерла, боясь спугнуть удачу…

Спугнула. Он разогнулся, но лишь для того, чтобы забраться ко мне на кровать.

– Так будет лучше, поверь, – припечатал, устраиваясь у меня между ног.

– Нет! – завизжала я, почувствовав самым нежным местом то самое. – Не делай этого, Маркус! Ты пожалеешь!

– Я уже пожалел, что не сделал этого сразу, – заявил он.