О прекрасных дамах и благородных рыцарях - Милла Коскинен

Барон определенно понимал, что наследника от 42-летней женщины ему не дождаться, да и Алис заранее оговорила в брачном договоре, что стара она для деторождения. Более того, барон никогда не потребовал восстановления владений своей супруги от собственного имени, на что имел право, и король простил ей долги ее первого супруга – еще одно доказательство того, что брак между Алис и Томасом Плантагенетом никогда не был расторгнут. Прожили они с бароном ле Стрэнжем около десяти лет, и Алис снова овдовела. За это время был свергнут Эдвард II, успела посидеть на троне от имени сына Изабелла и короновался Эдвард III. Ле Стрэнж был на стороне молодого короля и против Французской Волчицы, и для супругов наступили хорошие дни. Все говорит о том, что этот брак Алис был очень счастливым.

Тем не менее, жизнь припасла на долю Алис еще немало приключений. Вернее, испытаний. В начале 1336 года она была похищена из замка Болингброк по приказу барона Хью де Фрейна. И снова история расходится в версиях, что же там случилось на самом деле. Специалист по средневековой истории Англии Майкл Приствич описывает сцену изнасилования бароном этой дамы в своем замке, но сам он не вполне уверен, что речь не шла о добровольном похищении, замаскированном под насилие: после смерти ле Стрэнжа, Алис (впопыхах?) дала обет непорочности, что исключало возможность замужества обычным путем.

Во всяком случае, с де Фрейном они поженились, пережили нормальную в таких случаях процедуру ареста имущества Алис в пользу короны и восстановления ее в своих правах. Все это произошло довольно быстро, что говорит об отсутствии разногласий, но де Фрейн умер либо в конце 1336, либо в начале 1337 года, и Алис снова оказалась одна. Она вернулась в Болингброк Кастл, но скоро туда ворвался племянник барона ле Стрэнжа, и вынес все, что мог, заключив после этого вдову дядюшки в замке. Говорят, что в налете участвовал и незаконнорожденный сводный брат Алис, сэр Джон. Каким-то образом эта леди смогла известить короля о случившемся, и тот вмешался в ситуацию. Алис наконец-то оставили в покое, но это стоило ей нескольких поместий, которые были у нее с бароном ле Стрэнжем в совместной собственности. Умерла Алис в 1348 году и была похоронена рядом со своим вторым мужем – единственным, с кем она, возможно, была счастлива и защищена. Как много событий может вместить жизнь одной женщины…

Но что было делать в случаях, когда не стерпливается и не слюбливается? Что ж, на такие случаи существовал развод. Христианская точка зрения на брак, базирующаяся по большей части на писаниях св. Августина, была довольно однозначна: брак – это связь на всю жизнь, дающая людям три блага, как то: верность, потомков и таинство (читай интимные отношения, причем подразумевалось, что сливаются не только тела, но и души). В конце пятнадцатого века в Англии к словам брачной церемонии была официально добавлена фраза «tyll dethe ys departe», пока смерть не разлучит. Церковь, таким образом, разводов не одобряла. Но, как обычно, все было не так уж однозначно.

В Англии времен раннего Средневековья церковные теологи признавали развод при нескольких обстоятельствах. Муж мог разойтись с женой без угрызений совести, если жена совершила прелюбодеяние. Женщина, собственно, могла разойтись с мужем, если он был ей неверен, но только в том случае, если это было ее первое замужество. Также она имела право оставить мужа, если он попадал в рабство в результате какого-то уголовного действия. Оставленный муж имел право жениться снова только через пять лет, да и то по разрешению епископа, которое выдавалось в том случае, если примирение супругов не выглядело возможным.

Могли заключить новый брак те, чьи супруги попали в плен к врагу и чья судьба была неизвестна. Здесь было несколько способов урегулирования по поводу срока отсутствия и того, будет ли вернувшийся неожиданно супруг/супруга иметь легальные брачные права на свою заключившую новый брак половину. Вообще взгляды христианской церкви на развод сильно изменялись, очевидно, вместе с условиями и прочими реалиями жизни. Историки считают, что в шестом-седьмом веках разводы по взаимному желанию были обычным делом, в восьмом веке за разведенными не признавалось права на следующий церковный брак, и в последующие столетия, когда светский закон стал потихоньку передавать все дела, связанные с браком, под эгиду церковного закона, церковь все тверже начинает отстаивать доктрину, что брак – это договор на всю жизнь, благословляемый Богом, и на этом основании не может быть «передуман» человеком.

Средневековое кольцо, золото и сапфир. Надпись на кольце «Loyal Desir» – «Верный в своем желании». Начало XV века.

В середине и конце Средних веков развод существовал в двух формах. Во-первых, в случае, когда брак изначально был неправомерен, то есть, если у одного из супругов где-то существовала уже половина и это было скрыто. Во-вторых, если пара попадала под какой-то пункт из длиннейшего листа препятствий к браку: генетическое родство или даже родственные связи через браки родственников (самая популярная причина), импотенция супруга, подтвержденная жюри из десяти-двенадцати «матрон», принуждение к браку силой или запугиванием, несовершеннолетие, имеющийся в наличии официальный обет безбрачия, ситуация, когда один из супругов не состоит в христианской вере. Собственно, все эти препятствия сосредоточены на периоде до вступления в брак, они как бы делают этот брак ненастоящим. Эти разводы признавались по принципу «а vinculo», и расставшиеся супруги считались как бы и не вступавшими никогда в брак. Правильнее назвать эту форму развода аннулированием брака.

Английский брачный закон был уникален тем, что он рассматривал в числе поводов для развода также и события, которые произошли уже после брака. Например, жестокое обращение было поводом для развода «а mensa et thoro», который давался обижаемой стороне. Собственно, аналог современного «разъезда», когда супруги хоть и числятся супругами, но не живут вместе и не имеют общего хозяйства. Интересным явлением в средневековой Англии было то, что часть бракоразводных дел никогда и не попадала в церковные суды, а решалась чисто юридически. Даже такие видные персоны, как Эдмунд, граф Корнуэльский, и его жена, Маргарет де Клэр, договорились в 1294 году о том, что Маргарет получит финансовую компенсацию и не будет обращаться в церковный суд с требованием восстановить себя в супружеских правах. Излишне говорить, что такие «саморазводы» церковь осуждала, но на практике они были самым обыденным делом, о котором церковь могла узнать только в случае, если кто-то внезапно обращался в церковный суд и выяснялось, что брак этот изначально был заключен с человеком, разведенным через договор, а не решением церковного суда.

Разумеется, как бы ни были важны хозяйственные и управленческие таланты новобрачной, каким бы искренним ни было желание заключивших брак супругов ужиться в ладу и доверии друг к другу, интимная сторона замужества не могла не оставаться важнейшей частью жизни семейной пары. Историков тем более чрезвычайно интересует эта сторона средневековой жизни, что задокументировать ее было, естественно, невозможно. Во всяком случае, напрямую. Даже в личных письмах тех же Пастонов довольно нежные письма Маргарет своему мужу только мягко намекают на чувства более горячие, нежели те, которые можно определить нейтральным термином «супружеская привязанность»: «Я умоляю тебя носить то кольцо с изображением св. Маргариты, которое я послала на память, пока ты не вернешься домой. Ты же оставил мне такую память, которая заставляет меня думать о тебе и день, и ночь, и даже во сне». В завещаниях мужей, документах все-таки официальных, иногда выражаются вполне человеческие чувства, но тоже в форме сдержанной: «ради величайшей любви, которая когда-либо существовала между мужчиной и женщиной». Так написал в своем завещании сэр Стивен Томас из Ли в 1417 году. Следующий логичный для исследований источник – сочинения церковных философов, св. Августина, св. Иеронима и Иовиниана. И вот здесь начинаются проблемы и непонимания, из которых и возникло расхожее мнение о том, что церковь кое-как была вынуждена одобрять браки, но уж совершенно точно была против сексуальности паствы.